Дэвид Лэнгфорд - «Если», 2000 № 06 Страница 60

Когда же Алексей очнулся, рядом никого не было. Он не сразу вспомнил, что произошло, и некоторое время лежал на спине без движения и разглядывал близкий потолок. Зайцев не сомневался, что усыпила его Танька, и это открытие испугало Алексея. Вышло все чрезвычайно глупо и позорно: он похвалялся своими несуществующими паранормальными способностями, тогда как эта грязная дикарка по-настоящему владела искусством гипноза и без всяких слов блестяще доказала это.

«Этим людям не страшны ни термоядерная война, ни космические катастрофы, — с тоской подумал он. — Они видят в темноте, владеют гипнозом, жрут одну картошку и вполне могли бы научиться переваривать сине-зеленые водоросли. Может, они и есть пресловутые люди будущего, тот самый генофонд, который переживет любые катаклизмы и откроет дорогу homo futuri. В конце концов, выжили ведь крокодилы и вараны. Их бог был прав, что до поры до времени спрятал кудияровцев под землю. Здесь они лучше сохранятся. Не удивлюсь, если когда-нибудь выяснится, что где-то в океане обзавелись жабрами и существуют такие же вот богоносцы. Это даже мудро, нельзя держать все яйца в одной корзине. Но я-то не из этой корзины!.. Интересно, что она еще может? Вот будет «подарок», если она умеет читать мысли… если они умеют читать мысли. Хотя, какая разница, они и так знают, чего я хочу».

Удивительная способность кудияровцев или одной Таньки заставила Зайцева позаботиться об осторожности. Он решил сделать вид, что смирился с пленом и на всякий случай мысленно использовать слова, явно не знакомый малограмотным ползунам, хотя своей веры в телепатию кудияровцев все же стыдился.

Неожиданно он услышал громкий свистящий шепот. Кто-то возился у выхода, и Зайцев наконец повернул голову. В полумраке он разглядел те же две физиономии кудияровских то ли девок, то ли баб, которые уже появлялись здесь во время его встречи со старостой. Девки чего-то не поделили, возможно, более удобное для наблюдения место, но едва стояк зашевелился, они угомонились.

— А где Танька? — спросил Алексей и сам удивился равнодушию, с которым прозвучали его слова.

— В трактир поползла, — жеманясь, ответила одна. — Исть-то небось хочешь?

— А вы, стало быть, меня охраняете? — усмехнулся Зайцев.

— Не-а, — ответила другая и залилась смехом. — Смотрим.

Алексей вышел из состояния прострации так же внезапно, как и погрузился в него. Он резко поднялся, едва избежав удара о потолок, и, срываясь на фальцет, заговорил:

— Девушки, милые, добрые, помогите найти выход! Я вас по-царски отблагодарю! Вернусь, привезу вам все, чего душа пожелает: платья, бусы… красивые картинки… на стенку повесите. Что у вас здесь считается самым ценным… дорогим? Все привезу!

— Правду сказывала, — не обращая внимания на посулы стояка, со смехом проговорила первая, и вдруг обе кудияровки исчезли из проема.

— Какую правду?! — заорал Зайцев. — Кто сказывал?

— Танька, — глухо донеслось до него из глубины тоннеля.

— А-а-а! — в отчаянии закричал Алексей и повалился на травяное ложе. — Сумасшедший дом! Дикари! Уроды! Дайте только добраться до Разгульного!

Зайцев вцепился в плетеную подстилку, попробовал ее разодрать, но она оказалась слишком толстой и крепкой для его пальцев. Впрочем, неудачная попытка сорвать зло на подстилке натолкнула его на мысль, что из этих сушеных стеблей могут получиться прочные наколенники и налокотники. Не мешкая, Алексей достал чудом не украденный перочинный нож, раскрыл его и остервенело принялся отрезать полоску шириной в пятнадцать сантиметров. Но едва приступив к делу, он сообразил, что прямо под светильником это будет слишком заметно.

Зайцев не успел ничего соорудить, как появилась Танька с миской дымящейся картошки и большим кувшином. Она подползла по-змеи-ному бесшумно, и Алексей едва успел спрятать нож под лежанку. Он сделал вид, что почесал ногу, затем растянулся во весь рост и заложил руки за голову.

— Я вина принесла. Хошь? — спросила Танька и поставила кувшин у стены.

— Нет-нет, — быстро ответил Зайцев. Он уже почувствовал запах кудияровской самогонки, и от воспоминания о ней его едва не стошнило. — Убери эту гадость. Вино! — язвительно выдавил он из себя.

— Отнеси назад. Вонять здесь еще будет.

— Как хоть, а я выпью, — нисколько не обидевшись, сказала Танька. — А исть-то будешь?

— Буду, — согласился Алексей.

Зайцев уже разработал план побега, и теперь оставалось лишь дождаться следующего исчезновения хозяйки норы. Первоначально он собирался проследовать за Танькой, когда она отправится в трактир, но быстро отказался от этой идеи. Угнаться за кудияровкой с его разбитыми локтями и коленями невозможно. Тем более что на пути им обязательно повстречались бы ее соплеменники. Второй вариант был более простым, но слишком темным. Алексей не представлял, насколько он осуществим. Подползая к сортиру, слева от себя он почувствовал слабое движение воздуха и понял, что двигаться надо туда, откуда тянет сквозняком. Далеко ли выход на поверхность или близко, он не знал. Архитектурные способности кудияровцев были ему не известны. Единственная надежда на то, что общественный сортир для лучшей вентиляции поместили где-то рядом с лазом.

Демонстрировать свое смирение Зайцев решил добросовестно, иначе фальшь насторожила бы Таньку. Правда, его смущало одно обстоятельство: хозяйка могла неправильно истолковать его покорность и начать навязывать пленнику те отношения, о которых он не мог думать без ужаса и отвращения.

После скудной трапезы время снова потянулось так медленно, будто у кудияровцев его не существовало вовсе. Здесь день не сменял ночь, а ночь — день. Алексей не удивился, если бы, как Одиссей, узнал, что с момента его ухода из Разгульного прошло не несколько суток, а пять-шесть лет. Минута здесь явно равнялась не шестидесяти секундам, а час — не шестидесяти минутам. Мера времени в подземелье как будто устанавливалась произвольно, и угадать, каким по продолжительности окажется следующий отрезок, было нельзя. Начало его размывалось безумно тягостным ожиданием конца, конец невозможно было представить из-за бессмысленности настоящего, а настоящее казалось безграничным из-за отсутствия начала и конца. Таким образом круг замыкался, как лента Мебиуса, и единственное спасение от этой напасти — не дать пропасть ощущению бега времени, запустить внутренние часы и следить, чтобы они не остановились.

Проснувшись в очередной раз, Зайцев почувствовал, как хозяйка гладит его по животу. Он хотел было отбросить ее руку, но сдержался и соврал: