Николай Бодров - Пришельцы. Выпуск 2 Страница 60

— Засел, понимаешь, за пишущую машинку, и — полный ступор. Хотя желание мощное…

— Ну, прямо как при половом бессилии, — усмехнулся Женька.

— К счастью, еще не имел такого опыта. И потом… я же серьезно.

— Это я образно, образно, — Женька подался вперед и погрузил пальцы в тарелку с сухариками. — И слушаю тебя совершенно серьезно. А то, о чем ты рассказываешь, бывает часто — у меня, во всяком случае.

— И-и… что ты тогда делаешь?

— Да ничего, — он ткнул в банку вилкой, пытаясь наколоть очередной огурчик. — А, собственно, почему ты решил этим заняться?

Кирилл пожал плечами.

— Не знаю. Потянуло…

— Что, не надоело бумагу изводить? Ты ведь и так пишешь, тебя печатают каждую неделю. Я читал, по-моему — здорово.

— Видишь ли, Женя, — Кирилл положил на стол сплетенные пальцами руки. — Наверное, если начинаешь считать себя спецом в каком-либо деле — это верный признак конца своего развития. И, если не начинаешь терять интереса к этому делу и искать новое, — превратишься в неподвижную материю, то есть в мертвую. Понимаешь?

— В целом — да, — сказал Женька и начал наливать по третьей. — Формулируешь только несколько тяжеловато. — Слово «формулируешь» Женька произнес заметно медленнее и старательнее.

Третий тост подняли за здоровье родителей. Потом Женька приподнял бутылочку, посмотрел сквозь нее в сторону окна и констатировал:

— Осталось еще больше половины. Предлагаю допить все это на кухне, заодно и пельменей сварим. Не возражаешь?

Кирилл не возражал.

Они перебрались на кухню, где было ослепительно светло и заметно жарче, чем в комнате. На подоконнике тускло поблескивали прямоугольные железяки непонятного назначения. На полу у окна стояла под крышкой замызганная кастрюлька, которую Кирилл едва не опрокинул, когда садился за стол.

Пока варились пельмени, поговорили о жаре и согласились с тем, что такого лета на их памяти еще не было. Наблюдая, как на водопроводном кране зреет прозрачная капля, Кирилл думал, что вот зря они принялись пить водку после пива. Голова отяжелела, и мысли тоже отяжелели. Хотя Женька выглядит молодцом, только нос покраснел, как у карикатурного алкоголика, да некоторые слова произносит чересчур правильно.

— Ты ловил когда-нибудь бабочек? — Женька, выложив из кастрюли шумовкой готовые пельмени на тарелки, уселся за стол.

— Никогда не занимался живодерством.

Кирилл боролся с желанием закрыть глаза и думал, что да, надо бы постоять под холодным душем.

— Я тоже не сторонник такого хобби. Я о другом… Держи вилку… Познакомился недавно в поезде с одним мужиком. Как водится, выпили, посидели, разговорились, и он мне… э-э-э… поведал, что такое — ловить бабочек. Он делал коллекции и деньги на этом зарабатывал. Так вот! У него была с собой особая тетрадь, а в ней огромный список. В каждой его строчке значилось… ну, к примеру: «Новосибирская область, такой-то район, деревня такая-то, 14—18 июня», и название бабочки на латыни. И так далее, и так далее. Ты понимаешь! Чтобы поймать бабочку определенного вида, надо было поехать в какую-нибудь Тмутаракань и быть в нужном месте только в определенные дни. Вот тогда будет удача!

— Ага! — согласился Кирилл, разжевывая горячую пельменину.

— Поэтому — за удачу! — Женька наполнил стопки. Кирилл вновь согласился и для убедительности кивнул. Мохнатый зеленый чертик уселся на краю рюмки и, покачивая копытцем, принялся щелкать пальцами, чтобы высечь огонь. С третьего раза у него это получилось, и он прикурил сигару от указательного пальца, затянулся и выпустил кверху несколько маленьких дымовых колечек…

— Кого это ты там наблюдаешь? — поинтересовался Женька.

— Не наблюдаю, а представляю, — буркнул Кирилл и поднял рюмку, мысленно согнав с нее чертика. — Так за что пьем?

— За удачу!

Выпили за удачу. Потом — за то, «чтобы она нас не покидала!» Потом — за вдохновение и за то, «чтобы оно нас тоже не покидало!» Вновь поговорили о необычайной жаре и о том, как хорошо сейчас, наверное, на море.

— А какое сегодня число? — вдруг спросил Женька.

— Второе июня. А что?

— Все нормально, все хорошо, — пробормотал Женька и снова наполнил рюмки. — За второе июня!

— Если так пойдет, — буркнул Кирилл, — то мы скоро будем пить за свет луны и за лай собаки.

Выпили за второе июня.

Постепенно разговор принял ту форму, которая называется трепом, а ощущение удовольствия от процесса пития трансформировалось в ощущение усталости от этого самого процесса.

— Вот скажи мне, зачем ты хочешь заняться писательством? — Женька подпирал голову кулаком. — Из-за желания денег и славы? Из чувства неудовлетворенности собой? Зачем?..

Кирилл тоже подпирал голову кулаком.

— Если честно — не знаю, — сказал он. — Деньги, хотя и небольшие, у меня есть, слава особенно не прельщает — хотя и сладкий, но все же дым. Ради них, пожалуй, работать не стоит. Но кто знает, зачем мы вообще живем: говорить и думать мы можем одно, и убеждать в этом других, а наше тайное естество направляет все наши действия только для того, чтобы получить эти самые деньги и славу. Может это — цель жизни? А?

— Цель жизни! — ухмыльнулся Женька и начал вставать из-за стола. Табуретка под ним сердито прорычала, проехавшись ножками по крашеному полу.

— Цель жизни! — повторил Женька. Он открыл дверцу холодильника. — Вот цель жизни, полюбуйся!

Кирилл выбрался из-за стола, сделал несколько аккуратных шагов и осторожно заглянул в холодильник.

— Что это? — несколько недоуменно спросил он.

Все полки были заняты круглыми и прямоугольными, витыми и гладкими, толстыми и тонкими, высокими и низкими, красными, синими, зелеными, — словом, всех форм, размеров и цветов свечами. Они торчали вверх из отверстий, вырезанных в картонных крышках плоских конфетных коробок.

— Что это? — повторил Кирилл, указывая рукой в холодильник.

— Не видишь? — усмехнулся Женька. — Самые обыкновенные свечи. Хотя… не обыкновенные. Берется обычная свечка за восемь рублей, плавится вот в этой посудине, — нога в шлепанце слегка стукнула по замызганной кастрюльке под подоконником, — добавляются ароматизаторы разные, краска, тоже разная, все перемешивается и заливается в нужную форму, — с подоконника был поднят металлический брусок. — В такую, например. Немного терпения, и вот готовая продукция! — Женька показал бруском в холодильник.

Кирилл снова глянул на ряды разноцветных свечей, потом захлопнул дверцу, подошел к столу и разлил остатки водки по рюмкам.