Далия Трускиновская - Как вы мне все надоели ! Страница 61

Ход почему-то делал повороты, хотя смысла в этом Жилло и не видел. Два раза ему действительно попались люки над головой, но один был заглушен крышкой из толстых досок, что Жилло понял по занозам, а у другого крышка была ледяная на ощупь - возможно, каменная.

Наконец Жилло уперся в железные прутья. Кто и зачем перегородил подземный ход решеткой - было уму непостижимо.

Жилло подергал все прутья по очереди - некоторые вроде держались в гнездах неплотно. Опустился он на корточки, попробовал поковырять ножом и, к своему удивлению, обнаружил, что внизу прутья вбиты в толстую доску, можно сказать, в бревно. Очевидно, решетка поднималась и опускалась. Вот только доступа к рычагу у Жилло не было.

Крепкий моряцкий нож хорошо брал дерево. Повозился Жилло, поколупался, побурчал, и нижний конец одного прута извлек. Но сверху тот прут держался довольно прочно, и пришлось Жилло висеть на нем, раскачивая, может, час, а может, и побольше. Наконец шмякнулся он наземь вместе с прутом.

Дыра образовалась - протиснуться можно, но с опасностью для костей. В первый раз Жилло понял, что вот-вот застрянет. Дернулся на исходные позиции, разделся чуть ли не до Адамова вида - прополз! Сам прополз, а одежонку так удачно бросил, что до нее и не дотянуться. Вернулся, сперва одежду на ту сторону препроводил, потом и сам пролез.

Там, где он оказался, видно, раньше узников держали. Закуты стояли из истлевающих досок - но странные. Выбраться из такого закута - раз плюнуть. Думал Жилло, думал - понял, что это за узники! Раньше, в давние времена, сюда при осаде скотину домашнюю заводили. Стало быть, где-то и лестница есть, и достаточно широкое отверстие, чтобы корову, обвязав под пузом, спустить!

Оделся Жилло и пошел дальше, освещая дорогу свечой.

А дальше действительно увидел лестницу и люк.

Поднялся он, в люк головой и руками уперся, самую чуточку приподнял и приподнял вместе с краем тяжелого ковра.

Пол перед ним - красивый, паркетный, узорами выложенный, более того не только деревом, но и перламутром. Ножки стула в бронзовых манжетиках. Чуть подальше, по законам перспективы, почти весь стул виден. И край гобелена. И прочая роскошь...

Комната, куда выглянул Жилло, была размера необъятного. И убрана великолепно. В такой комнате королю бы жить, подумал он. Или принцессе. А наверняка член Равноправной Думы поселился.

Смотрел он, не решаясь вылезть, смотрел - и зернышки на полу увидел. Вроде овсяные. Лежат раскиданные - и никто их не собирает. Совсем они там были не к месту.

Хмыкнул Жилло - кто бы мог овес в этих роскошных апартаментах разбросать? Не может же того быть, чтобы Равноправная Дума здесь лошадей держала! Впрочем, кто ее разберет - может, она, пока Жилло в подземелье обретался, декрет о равенстве людей и скотины выпустила?

Пока он про себя над Думой издевался, среди зернышек движение началось. Поползли они друг к дружке. Сперва медленно, потом быстрее - и сползлись в аккуратную кучку.

Ага, понял Жилло, вот она, здешняя магия! Где-то и сам маг! Конечно, умнее прикрыть люк - но получится ли это бесшумно? А если не получится?

Тем временем до кучки добрались и вовсе далеко залетевшие зерна. Вытянулась она вверх, встала столбиком, закрутилась маленьким смерчем, вообще от пола оторвалась, повисла, что-то вроде рук-ног у нее обозначилось. А потом вдруг оказалось, что стоит на полу карлик.

На этого карлика издали смотреть - и то тошно делалось. Во-первых, волосня лицо закрывала, и какая волосня! Иссиня-черные длинные иголки во все стороны. Один нос из них и торчит. Во-вторых, два горба, спереди и сзади. В-третьих, руки длинные, тощие, когтистые, загребущие. На указательном пальце правой лапы - огонек. Надо думать, перстень. И занятный огонек - то розовый, то синевато-лиловый. Одежонка на карлике убогая, но есть в ней какой-то смысл - на полах рубахи синей загогулины и выкрутасы белым нарисованы.

Стоит этот прелестный карлик, бурчит, хмыкает, вздыхает - словом, думает. И Жилло глядит на него из-под краешка ковра зачарованно, но, в отличие от карлика, вовсе не думает. А просто в изумлении пребывает.

Постоял этак карлик, почесал в затылке.

- Нет! - говорит. - Все не так!

Подошел к настенному зеркалу, на себя уставился. Лица его Жилло из своего укрытия не видел, а отражение наблюдать мог. И у того отражения четыре клыка изо рта полезло, два снизу, два сверху. Потаращился карлик на свою жуткую рожу - и спрятались клыки.

Видно, рожей своей карлик остался доволен - Жилло сквозь волосню увидел поганую ухмылочку.

Потом взял карлик со стола палку с крючком, а в другую руку - блюдце с какой-то дрянью. Коснулся крючком этой дряни - она затлела. Тут карлик забормотал, зафырчал, отплевываться на все четыре стороны начал, а потом и вовсе заголосил.

- Черный мой князь, боевой кабан повелителя демонов, копыта твои алмазные, клыки твои алмазные, глаза твои алмазные, князь Бериал, заклинаю тебя кровью и мозгом, костями и шерстью! Властью знака Шин-Цед, который владеет ночными тварями, заклинаю тебя и время, в котором ты находишься! И пусть это время станет моим временем!

Совсем оглох Жилло от этих пронзительных воплей. И с неудовольствием подумал, как он тетке Тиберии за все заклинания и магические знаки отчитываться будет. То ему Неда слова старого Алькуина передавала, которые невозможно простому человеку ни уразуметь, ни запомнить, теперь еще этот орет!

Завертелся карлик с блюдцем и крючковатой палкой, выкрикивая что-то уж вовсе непотребное. И обратился в смерч. Вверху смерча волосня дыбом торчит, а сам он вдруг розоветь начал. Палка в одну сторону отлетела, блюдце - в другую. И оказалось в трех шагах от носа любознательного Жилло.

Распался смерч как бы на клочки. Не меньше десятка розовых клочка разбежалось по комнате. И когда Жилло понял, что это такое, то чуть вслух не охнул.

На драгоценном паркете тончайшей работы паслись, постукивая копытцами, очаровательные и чистенькие поросята. Правда, на загривках у них топорщилась острая щетинка, у каждого торчало по четыре маленьких белоснежных клыка, но в остальном это были вполне приличные поросята хоть сейчас на рынок.

Почтенный покой, видывавший вельмож и красавиц, наполнился тоненьким хрюканьем. Вдруг один поросенок взвизгнул, стал паркет копытцем ковырять, ярость показывать. Второй последовал дурному примеру. Первый вроде бы подрос немного. Второй вроде бы потемнел шкуркой. Но прочие как гуляли, так и продолжали бродить, очень даже мирно похрюкивая.

Вдруг все поросячье стадо завизжало и в кучку сбилось.

Что будет дальше - Жилло уже знал. Кучка вращаться стала, вверх столбиком вытянулась. И со стоном грохнулся на паркет жуткий карлик.