Юлия Скуркис - Ошибка 95 Страница 61

Сквозь деревья было видно, что на краю освещенной дороги стоит авиетка. Мила знала, что только патрульные полицейские или наблюдатели имели привычку парковать служебный транспорт вот так, прямо на улице. Частные авиетки ставили на специальных площадках или на крышах домов.

На всякий случай беглецы замедлили движение.

Мила плелась за Айвеном, а перед глазами то и дело всплывал черный силуэт мертвеца на фоне звездного неба. Снова и снова звучали в ушах глухие удары, слышался хруст, и бесконечно повторялся момент, падения тела. И кровь, капающая на руку…

Это была третья смерть, которую ей довелось увидеть. В это невозможно было поверить. Все так неправильно, несправедливо… Это воспоминание будет тревожить ее до тех пор, пока его не сотрут из памяти искусственным путем. Как же хочется забвения… Даже безумец Астахов обещал ей эту награду в конце пытки.

Перед глазами все поплыло. Мила стала падать, но Айвен подхватил ее, грубо встряхнул, растер виски. В голове немного прояснилось, а ноги так и остались ватными.

– Идти можешь?..

Она неуверенно кивнула. Айвен подставил локоть, но она за него не взялась.

Придерживая руками ветки, чтобы не создавать лишнего шума, они миновали освещенное место и снова оказались в темноте, но ненадолго. Внезапно кусты расступились перед ними, и Мила увидела перекресток, тот самый, который им надо было пересечь по диагонали. И что дальше? Если они вызовут авиетку, то привлекут к себе внимание, их тут же проверят…

Они вышли на газон, за которым начиналась мостовая, переходящая затем в стандартное полиуретановое покрытие. Айвен быстро огляделся, но здесь было безлюдно, лишь вдалеке между домами мелькнула авиетка. Мила механически потянулась поправить прическу, волосы спутались, кое-где слиплись от древесной смолы, в них застряли длинные сосновые иголки.

– Как я могу идти в таком виде по городу? – спросила она тихо. – Это слишком бросается в глаза.

Айвен не ответил. Поправив рюкзак, он шагнул на мостовую и двинулся в сторону здания, стоявшего на противоположном углу. Дальше деревьев не было, лишь трех-, четырехэтажные дома. Когда они закончатся, будет широкий проспект Внутреннего Кольца, за которым начнутся многолюдные улицы, шумящие ночной жизнью.

Дойдя до угла здания, Смит остановился. Мила подошла к нему, сняла рюкзак. Открыв его, она достала легкую эластичную шапочку и натянула на голову. Но вряд ли это улучшило ее внешний вид: вся одежда была перепачкана еще минувшей ночью, когда они выбирались из леса.

– Нас обязательно остановят, если мы пойдем по городу.

– Мы не пойдем пешком.

Айвен достал миником и карточку «Ин-Терра экспресс». Включив миником, он вызвал две авиетки: одну – к перекрестку Одиннадцатой улицы и Седьмого переулка Зеленого квартала, другую – к посадочной площадке возле Серебряного моста. Затем он отошел в тень и быстро положил миником на тротуар.

Серебряный мост вел к северному входу в Парк Белых Лилий. До этого места было не меньше полукилометра. Авиетка прибудет минимум через одну минуту. Стандартное ожидание – сорок пять секунд. Значит, им надо преодолеть расстояние за минуту сорок пять. Иногда авиетки опаздывают, но это случается редко.

Уже через сотню метров бега легкие Милы взорвались болью, горло саднило. Рюкзак при каждом толчке ударял в спину. Она дышала широко открытым ртом, но не воздух, а огонь врывались ей в грудь, по пути обжигая истерзанное горло, впиваясь в него раскаленными шипами.

Айвен бежал почти беззвучно – ни топота, ни дыхания. Он был впереди, но ей казалось, смотрит на нее затылком. Шарахнулся в сторону одинокий прохожий, а они продолжали нестись, не сбавляя темпа. Когда впереди показалась летящая навстречу авиетка, Айвен и Мила свернули в тень, к нескончаемой стене домов. Авиетка пролетела над ними, никому не было дела до сумасшедших беглецов.

В некоторых окнах горел свет, но мало кто не пользовался функцией ночного видения. Мила представила себе безразличные взгляды домохозяек, уловивших краем глаза промелькнувшую тень.

Она боялась одного: случайно упасть. Если ее угораздит споткнуться, то она вряд ли сможет подняться.

Вдруг ей показалось, что она снова слышит звук приближающейся авиетки. Он доносился сзади и немного сбоку.

Они нашли труп того человека и разоблачили хитрость Айвена!

Боль и онемение в теле разом усилились.

И тогда Айвена схватят, а ее отвезут в корпорацию Киберлайф, где сотрут все, что ей не надо помнить.

А может их просто расстреляют на бегу.

Но она не успеет этого почувствовать, потому что теряет сознание… Айвен!..

И вдруг послышался едва уловимый шепот: «Не подведи, Мила. Осталось совсем немного. Полиция уже на перекрестке, но если вы успеете, то усредненный шанс убежать от них – девяносто четыре процента».

«Кто это?» – борясь с болью и полуобморочным состоянием, мысленно выкрикнула Мила, но ответа не последовало.

Стена оборвалась, и беглецам открылся вид на ярко освещенную площадь, покрытую знаменитым террионским зеленым деоритом. Было не слишком людно, но они перешли на шаг. Мила тут же согнулась вдвое, боль в груди была невыносимой.

– Еще пятьдесят метров, – сказал Айвен, указывая на посадочную площадку, которая находилась на набережной, у самого основания моста.

Он схватил ее за локоть и быстрым шагом двинулся к ряду авиеток, одна из которых была открытой.

Секунды на исходе, – мелькнуло в голове у Милы. – Если она сейчас упадет, их успеют задержать, и ее повезут в Киберлайф… Если нет, то девяносто четыре процента – усредненный шанс… Какое-то странное выражение. Странное – для ее внутреннего голоса и для призрака мальчика, оставшегося в далеком прошлом.

Смит сильнее сжал ее локоть, и они пробежали последние несколько шагов.

Когда Айвен с Милой упали на сиденья, таймер отсчитывал последние секунды. Затем система, обнаружив в салоне пассажиров, запросила разрешение закрыть колпак.

Борис Хальперин не был пессимистом, но будущее, которое он старательно отдалял, внезапно приблизилось так, что стало почти осязаемым.

Мысли о загородном доме на озере, ловле рыбы, прогулках по лесу с собакой, домашнем виноделии и воспитании внуков, – все, чем он собирался заполнить Грядущую Пустоту, вдруг стало таким близким и отчетливым, что у него пересохло в горле.

За плечами остались сорок три года самоотверженной работы, множество государственных наград, организация объединенных наций, посольство, столица, история региона. Впереди – тихая старость, борьба с болезнями тела и духа, в которой он проиграет, и, в конце концов, смерть.

Он чувствовал себя обманутым.