Филип Дик - Сдвиг времени по-марсиански Страница 61

Открыв походный ящик, Арни проглотил нембутал, недоумевая: не для того ли это, чтобы затуманить его сознание и сделать более доверчивым? Или просто для того, чтобы приглушить его волнение?

Оставалась последняя инструкция:

5) Бросить в огонь пакет.

Гелио вручил Арни маленький пакетик, сделанный из страницы «Нью-Йорк таймc», со вложенной в него какой-то травой. Арни встал на колени у костра, аккуратно развернул пакетик и высыпал темную сухую труху в огонь. Его тут же окутал тошнотворный запах, и огонь погас. Повалил дым, заполняя все пространство. Арни услышал, как закашлялся Манфред. «Черт, если так пойдет дальше, мы здесь задохнемся», – испугался Арни.

Но дым почти мгновенно иссяк. Пещера потемнела и словно раздалась в стороны, а скала отступила вглубь. У Арни закружилась голова, земля поплыла из-под ног, он потерял чувство равновесия. Оставалось только ждать.

– Манфред, слушай меня, – начал он. – Как тебе объяснил Гелио, ты можешь больше не волноваться из-за AM-WEB. Понял? Ладно. Теперь давай вернемся в прошлое на три недели. Можешь ты это сделать? Постарайся.

Мальчик смотрел на него из мрака расширившимися от ужаса глазами.

– К тому времени, когда я еще не был знаком с Джеком Боленом, – продолжил Арни. – До того, как встретил его в пустыне, где умирали от жажды бликмены. Понял? – Он двинулся к мальчику…

И тут же плашмя упал лицом вниз.

«Нембутал. Надо поскорее подняться, пока я окончательно не вырубился». Ухватившись за что-то, он начал приподниматься. Вокруг затрепетал свет, он вытянул руки… и оказался в воде. По его телу, омывая лицо, струилась теплая вода: он вдохнул, захлебнулся и увидел вокруг шипящий пар – ноги нащупали на полу знакомые изразцы.

Он был в своей парилке.

Вокруг слышались голоса. «Верно, Арни» – донесся до него голос Эдди. Постепенно вокруг начали вырисовываться силуэты других мужчин.

Внизу живота заныла язва двенадцатиперстной кишки. На слабых непослушных ногах Арни вышел из-под душа и прошлепал по теплым влажным изразцам за полотенцем, которое держал наготове служитель.

«Я уже был здесь. Я уже делал все это, говорил то, что собираюсь сказать… Что за чушь! Это как-то называется… французским словом… Лучше позавтракать». Живот у него бурчал, и боль усиливалась.

– Эй, Том, – крикнул он служителю, – вытри меня как следует и помоги одеться. Я голоден, как волк; проклятая язва, никогда она еще так не болела.

– Хорошо, Арни, – подходя, ответил служитель и протянул огромное мягкое белое полотенце.

Служитель помог ему облачиться в серые фланелевые брюки, футболку, ботинки из мягкой кожи и военно-морское кепи. Арни вышел из парилки, пересек коридор и вошел в свою столовую, где Гелиогабал уже приготовил завтрак.

Не раздумывая, он сел за стол, на котором ждали горячие лепешки, бекон, кофе, стакан апельсинового сока и воскресный номер нью-йоркской «Таймс» за предыдущую неделю.

Дрожа от напряжения, Арни протянул руку за ледяным сладким соком из апельсинов Нового Израиля – стакан был скользким и гладким на ощупь. «Надо быть осторожным. Не спешить, успокоиться. Значит, все так и есть: я вернулся туда, где находился несколько недель назад. Манфред и скала бликменов сделали это. Ну и ну!» Он отхлебнул сока, наслаждаясь каждым глотком, пока не обнаружил, что стакан пуст.

«Я получил, чего хотел! – поздравил он себя. – Теперь надо быть очень осторожным, потому что кое-что я совершенно не хочу менять. Например, я совершенно не хочу отказываться от своего бизнеса с черным рынком, так что не надо мешать Норбу Стайнеру свести счеты с жизнью. То есть, конечно, все это очень прискорбно, но не надо ему препятствовать – пусть все остается так, как есть. То есть как будет», – поправил он себя.

«Главное, нужно сделать два дела. Во-первых, официально закрепить свое право на землю в районе каньона Генри Уоллеса, опередив на несколько недель отца Болена. Пусть старый спекулянт летит сюда с Земли. Глядь – а земля уже куплена. Поездка туда и обратно без всяких результатов. В худшем случае заработает сердечный приступ – похихикал Арни. – Не повезло».

А во-вторых, сам Джек Болен.

«Я с ним разделаюсь, с парнем, которого еще не встретил и который не знает меня, хотя я его уже знаю. Я теперь для Болена – его судьба».

– Доброе утро, мистер Котт. – Арни, раздраженный тем, что помешали его размышлениям, поднял глаза и увидел девушку, которая вошла в комнату и в ожидании замерла у его стола. «Новенькая секретарша, – сообразил он, – за утренними распоряжениями».

– Называй меня Арни, – пробормотал он. – Меня все так называют. Ты разве не знала? Ты что, здесь новенькая?

«Не слишком симпатичная, – подумал он и вернулся к газете. – С другой стороны, полненькая и фигурка хорошая. И под черным шелковым платьем, кажется, ничего нет, – рассматривая ее поверх газеты, решил Арни. – К тому же не замужем». На пальце отсутствовало обручальное кольцо.

– Подойди сюда, – обратился он к ней. – Ты боишься меня, потому что я знаменитый Арни Котт, которому принадлежит весь этот город?

Девушка бочком приблизилась, словно обтекая стол, и ответила хрипловатым голосом:

– Нет, Арни, я не боюсь тебя. – Ее открытый взгляд не свидетельствовал о невинности, напротив, он свидетельствовал о поразительном опыте. Казалось, она чувствовала каждый его каприз, каждое желание, особенно имеющие отношение к ней.

– Давно здесь работаешь?

– Нет, Арни. – Она подвинулась ближе и облокотилась на стол таким образом – он с трудом поверил своим глазам, – что одно ее колено дотянулось до его ноги.

С задумчивым видом секретарша принялась ритмично подталкивать его ногу, отчего Арни почувствовал себя неловко и слабо пробормотал:

– Эй!

– В чем дело? – улыбнулась девушка.

Никогда в жизни он не видел такой улыбки – одновременно холодной и полной страсти, как бы отштампованной машиной, придавшей нужное расположение губам, зубам, языку… И тем не менее ее чувственность волной нахлынула на Арни Котта. Она изливалась на него слащаво-сентиментальным жаром, не дававшим ему отвести от нее глаза. «Главное – этот вибрирующий язык – подумал он. – И кончик у него такой острый, словно заточенный: язык, который может порезать, которому доставляет удовольствие причинять боль чужой живой плоти и заставлять ее молить о милости. Особенно – заставлять молить. И зубы тоже – белые и острые…»

Арни вздрогнул.

– Я тебе не мешаю, Арни? – промурлыкала девушка. Дюйм за дюймом она так продвинулась к нему, что теперь почти вся прильнула к его телу.

«Боже мой, она невыносима», – подумал он.

– Послушай. – В горле у Арни пересохло, и он нервно сглотнул. – Оставь меня в покое и дай дочитать газету. – Схватив «Таймс», он попробовал пропихнуть ее между собой и девушкой. – Ступай!