Андрей Морголь - Арсенал эволюции Страница 61

мою сторону и с радостным восклицанием: «Ой, собачка!» — начала тянуть

ко мне  руку.  Концепция  нашего  клана позволяла  мне  и  Сашке  быть

воспринятыми кем  угодно:  хоть  кустом,  хоть  собакой,  хоть  кучкой

вымершего мамонта. Лишь бы в нас не распознали тех, кем мы являемся на

самом деле.  В этом  вся философия  ниндзя. Поэтому,  чтобы не  выдать

себя, мне пришлось грозно гавкнуть. Девушка с визгом отскочила и мигом

присоединилась к  хохочущей  над ней  компании.  Через пару  секунд  я

услышал давящегося от смеха в соседних кустах Шамана.

    Да вообще целую кучу интересных  и забавных случаев можно было  бы

вспомнить: и  как в  прятки ночью  играли,  и в  футбол, и  про  войну

дворов. Сразу  в одиночку  все  не упамятовать.  Да уж,  если  детство

Арлеты хотя бы  наполовину было таким  насыщенным, как у  меня, то  ее

стремление зависнуть на ночь в этом отстойнике вполне можно понять.

    Реван подошел к нам после того, как Скокс уже скрылся в лабиринтах

первого яруса.  Теперь, когда  опасность  миновала, можно  было  вовсю

показывать свою удаль, тявкая, словно вшивая Моська на прошедшего мимо

слона.

    — Вы  своему  волшебнику  так  и передайте,  что  ему  еще  сильно

повезло: нас этими сеймами не запугаешь!

    — Завтра, если найдется время, я устрою тебе возможность  передать

ему эти слова лично, — с улыбкой пообещал я.

    Разбойник растерялся, нервно засопел и ничего не ответил.

    — Да  ладно вам,  ребята,  — махнула  рукой охотница.  —  Пойдемте

посидим где-нибудь, поговорим. Вспомним былое, а? Реван? Где,  кстати,

Малик с Руселом сейчас обитают?

    — Действительно, айда в трактир! — зацепился атаман за возможность

спрыгнуть с малоприятного разговора  и жестом предложил нам  следовать

за собой. — Русел сейчас важный  боярин, — по ходу начал  рассказывать

Реван. —  На  четвертом ярусе  живет,  в собственном  доме,  с  женой,

детьми,  холопами.  В  ратуше  заседает.  Ходят  слухи,  что  в  Гладу

перебраться хочет, делами государственными воротить. А Малика, — голос

бандита погрустнел, — стража прошлым летом казнила. Мы тогда в  засаду

попались, троих они поймали, Малика тоже.

    Воцарилось  соболезнующее  молчание.  Арлета  переживала  скорбное

известие, а мне лично было все равно,  я молчал из вежливости. Да и  о

чем тут с  ними разговаривать?  Зато чуть позже  гомон моих  спутников

могли остановить лишь  два точных выстрела.  Каждое предложение у  них

начиналось с  «А  помнишь,  как…»  —  и  дальше  эмоциональный  текст,

изобилующий непонятным  для меня  жаргоном,  в конце  которого  звучал

неизменный смех.  Интереса  к  их  байкам у  меня,  как  и  у  всякого

непосвященного, было по минимуму. Так  часто бывает, когда два  старых

приятеля в разговоре друг друга  понимают с полуслова, а остальным  со

стороны их треп  кажется общением людей,  щедро наделенных  умственной

отсталостью. Вот и мне приходилось снисходительно пропускать мимо ушей

восторженные порывы  ностальгии.  Единственное, что  держало  меня  на

первом ярусе, так это правильно сделанное некогда замечание Антуана де

Сент-Экзюпери: «Мы  ответственны  за  тех,  кого  приручили».  Раз  уж

обзавелся девушкой — будь любезен сопровождать и ее, и подруг по  всем

опасным районам. Ах, да! Еще здесь можно втихую реализовать брюлики.

    Мы прошли рядом с основательным, довольно мощным для первого яруса

зданием, из  трубы которого  медленно выползал  черный дым.  Он  густо

струился между деревянными перекрытиями, просачиваясь на верхние ярусы

отравлять легкие тамошних обитателей. Это  была жарка, о чем  сообщила

мне охотница, на секунду отвлекшись от совместных воспоминаний.  Рядом

с данным чудом кулинарной мысли пристройкой красовался сам трактир под

загадочным названием «У дятлов». Туда нас и завел атаман.

    Никакого намека на пернатых стукачей  в заведении не было.  Может,

просто хозяева  нашли в  себе какие-нибудь  общие черты  с дятлами,  а

может, считали таковыми всех посетителей. Кстати, последних,  учитывая

наступление вечера, прибывало  все больше. Атаман  распахнул дверь,  и

компания потрепанных бродяг тут же кинулась врассыпную из-за  дальнего

столика, уступая место новоприбывшим. Мы плюхнулись на пустые  стулья,

Реван щелкнул халдею и  двумя жестами на  пальцах объяснил заказ.  Его

шайка,  между  прочим,  не  присоединилась  к  хозяину,  а   незаметно

проскользнула в зал  и диффузно рассосалась  по заведению, не  спуская

бдительных взоров с предводителя.  Наш столик моментально  заполонился

вином и яствами, словно был оборудован скатертью-самобранкой.

    Реван, ухватив кружку  и жирный  кусок мяса,  с довольной  улыбкой

откинулся на  спинку  стула.  Как Юлий  Цезарь,  он  умудрялся  делать

несколько вещей одновременно: есть,  пить и ораторствовать.  Последнее

действие, к  сожалению,  из-за первых  двух  получалось не  очень,  но

Арлету, видимо, это никак  не смущало. Меня —  так и подавно.  Главарь

налегал на вино, как верблюд на воду, будто в последний раз.  Охотница

лишь пригубила напиток, а  я решил, что  в таком заведении  потреблять

алкоголь не только  низко, но еще  и опасно. Не  удивительно, что  наш

джентльмен удачи довольно быстро потерял джентльменский вид.

    Ночь потихоньку окутывала  Крипет, и в  помещении сначала  тусклым

светом, а  затем  все ярче  и  ярче,  будто в  прямой  зависимости  от

сгущения мрака вокруг, загорались  голубые фонарики конической  формы,

которые были вразброс натыканы повсюду  как внутри трактира, так и  на

улице. Выглядело вполне мило, если  бы не рожи, которые они  освещали.

Заметить такие  чудесные  приборчики раньше,  при  свете дня,  мне  не

позволила, естественно, природная невнимательность.

    Наш клиент — Реван —  меж тем приблизился к оптимальной  кондиции.

Пришло время браться за дело, ради  которого, в принципе, и был  смысл

оставаться на первом ярусе с этой компанией. Я подсел ближе к  атаману

и заговорщицким тоном спросил:

    — Реван, Арлете и мне нужна твоя помощь. Мы можем тебе доверять?

    — Конечно!  Да  я  заради  друзей!.. —  неуклюже  вскинув  руку  с

кружкой, громко заорал собеседник.