Николай Гомолкo - Шестой океан Страница 61

— Да, коллега, туда…

— Мы уже думали об этом… И даже имеем кое-какие свои соображения.

— Это хорошо. С удовольствием выслушаем вас, — продолжал президент. — Но есть одно сомнение: относительно посадки ракеты. Большинство авторитетов советуют выбрать площадку на Море Дождей. Это, видимо, самое удобное место.

Брови Ивана Ивановича подскочили вверх, и он сдержанно проговорил:

— Площадка эта, Алексей Гаврилович, совсем не подходит. Море Дождей гибель для ракеты.

— А что такое? — На лице президента отразилось недоумение. — Не позволяет почва?

— Да, — ответил Иван Иванович, перелистывая страницы в своей папке. — Хотя астрономы всего мира хорошо знают вроде бы каждую складку на Луне, там еще немало белых пятен и загадок. Во время наблюдений мы получили некоторые данные…

— Ну-ну? — с нетерпением ждал самого главного президент.

— Поверхность Луны не одинаковая по своим физическим качествам: грунты пылеподобные — на равнинах и каменистые — в горных местностях. Так вот, грунт на Море Дождей такой рыхлый и мягкий, что не сможет удержать на себе даже небольшого камня. Камень тонет в нем, как в воде.

— Так, так…

— Интересно, Алексей Гаврилович, и то, — продолжал Денисов, — что пыль эта покрывает Море Дождей толстым, в несколько десятков метров, слоем. И если ракета совершит там посадку — она потонет в пепельной бездне. Более правильно будет назвать Море Дождей — Пепельным Морем…

Президент нахмурился, в глазах его отразилась упорная работа мысли. Сообщение действительно было важным и неожиданным. На Луне даже с Земли видны сотни огромных кратеров потухших вулканов. Вулканы эти когда-то дышали огнем, выбрасывали из недр Луны горы пепла. Спутник Земли прожил сравнительно небольшую, но горячую жизнь и замер навсегда, предоставив людям любоваться холодными пустынями и скалистыми цепями гор.

— Хорошо. Согласимся, что это так, что Море Дождей не подходит. Где же в таком случае выбрать посадочную площадку? Вы думали над этим? — спросил президент после некоторого раздумья.

Денисов встал и подошел к карте Луны, висевшей на стене.

— Конечно, думали. Вот тут, Алексей Гаврилович, — показал он карандашом. — На дне цирка Платона. Как известно, он представляет собой кольцеобразную гору. Кратер цирка большой — девяносто два километра в длину и шестьдесят один — в ширину. Дно его твердое и может быть надежной посадочной площадкой для наших путешественников. В этом я совершенно убежден. — Окинув быстрым взглядом всю карту Луны, Денисов продолжал: Полет на Луну — это превосходно! Он поможет нашей науке открыть много нового, расширить ее горизонты. В результате наших последних наблюдений у меня лично укрепилась вера, что на Луне мы найдем настоящие клады. Это руды, драгоценные камни, это, если хотите знать, новые минералы, которых нет на Земле. Понятно, Луна создана из тех же известных нам элементов, что и Земля, но нельзя забывать, что там они находились и находятся в иных условиях: незначительная сила притяжения, отсутствие кислорода и воды, очень резкие колебания температуры. Так что логика, Алексей Гаврилович, подсказывает: на Луне, когда люди, наконец, до нее доберутся, будут сделаны исторической важности научные открытия.

— Вот и превосходно, Иван Иванович. Хорошо, что вы уверены в этом. Кстати, вам и карты в руки, — весело проговорил президент.

Денисов оживился.

— Значит, Алексей Гаврилович, и я буду в составе новой экспедиции?

— Да, — ответил президент. — Вы же протоптали, можно сказать, в космос первую тропинку.

Денисов благодарно кивнул головой. Потом снова вернулся к карте Луны и спросил:

— Алексей Гаврилович, не можете ли сказать, какая будет основная задача этой экспедиции?

— Задач много, и все важные, Иван Иванович. Скажу одно: на Луне нужно будет установить ретрансляционную телевизионную станцию и построить научный городок.

— Да что вы! — воскликнул Денисов, и глаза его радостно заблестели. — Возможно ли это?

— Уже разработан проект первой стройки на Луне, — продолжал президент. — Правда, это звучит несколько фантастично. Но мы живем, коллега, в такое время, что даже самые смелые мечты сбываются на наших глазах. Установим ретрансляционную станцию какие большие возможности откроются для телевидения. Передачи из Москвы будут смотреть жители Владивостока и Минска, Пекина и Парижа, Дели и Рима… Вы понимаете, что это значит? Победа человека над расстоянием, стирание границ между возможным и невозможным…

Дружеская беседа ученых затянулась. Денисов еще долго делился своими впечатлениями о путешествии на космическую станцию, мечтал о будущем полете на Луну, рассказывал о достижениях и открытиях своей экспедиции.

Президент внимательно слушал Денисова. Изредка он вставлял свои замечания, с некоторыми мыслями не соглашался, кое-что записывал в блокнот.

Он был рад успеху экспедиции Денисова, а еще больше радовался тому, что должно произойти в ближайшее время.

— Ах, какой я все-таки невнимательный, так задержал вас, — вдруг спохватился президент. — В Астрономическом клубе вы сегодня читаете свой доклад. Готовиться же надо.

— Ничего, ничего, Алексей Гаврилович.

В это время возле высокого книжного шкафа послышался мелодичный низкий гудок и вспыхнул овал телевизофона. Белокурая девушка сообщила с экрана:

— Алексей Гаврилович, к вам пришел товарищ…

Президент заметил за нею худощавого человека в сером клетчатом костюме и сразу узнал его.

— Просите! — сказал он, поднимаясь, чтобы встретить гостя.

В кабинет вошел молодой мужчина среднего роста, с энергичным волевым лицом.

— Приветствую, товарищ президент! — сказал он, скромно улыбаясь.

Алексей Гаврилович по-дружески пожал ему руку и, показывая глазами, предложил:

— Знакомьтесь, это-профессор Денисов, наш славный путешественник.

— О, какая приятная для меня встреча! — воскликнул посетитель на английском языке, протягивая руку Ивану Ивановичу. — Вилли Рендол. Рад познакомиться с вами.

Денисов удивился, услышав это имя, и некоторое время широко раскрытыми глазами смотрел на инженера. Он ничего не мог понять: по радио же сообщалось, что Рендол строил космическую ракету, потом оставил завод, что го искала вся полиция Штатов… И вдруг он здесь!

— Насколько я знаю, вы — инженер Штатов? — по-английски сказал Иван Иванович.

Вилли Рендол растерянно улыбнулся.

— Да, я инженер… Но я хотел быть честным, и потому в Штатах мне не нашлось места.