Сергей Абрамов - МИР ПРИКЛЮЧЕНИЙ 1989. Ежегодный сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов Страница 61

2

Вечером 21 июня 1941 года Сандра не могла уснуть. Вышла из дому, бесцельно поехала на набережную Невы.

Было по-летнему тепло, но ее знобило. Сандра словно физически ощущала, как грозно и стремительно накатывается война. Через считанные часы она черным ураганом обрушится на миллионы людских судеб, ломая их, калеча, перечеркивая планы, сокрушая мечты. Окаменеет от горя огромная страна, заголосят у военкоматов женщины, провожая любимых, и поднимется народ на борьбу, тяжелую и кровавую… Как горько знать, что предстоит перенести, не имея возможности ничего изменить…

А ночь… Какой прекрасной была последняя мирная ночь! Под тревожным сиянием высокого розовато-жемчужного неба здания казались призрачными. Деревья не шевелились; подобно театральным декорациям, они выделялись четко и резко на фоне светлого неба. Нева будто замерла, от неба почти неотличимая, такая же розовая и жемчужная.

На проспекте 25 Октября было особенно многолюдно. Белые платья женщин, обилие цветов, зеркальные витрины, отражающие светлое небо, радужная россыпь огней кинотеатров, шипение зеленых вспышек над дугами трамваев, их веселый перезвон и смех, улыбки, блеск счастливых глаз…

Вглядываясь во встречных, веселых и беззаботных, Сандра вспоминала виденные ею перед экспедицией в прошлое гигантские могилы Пискаревского кладбища. Это они, идущие сейчас по улицам, счастливые, молодые, полные жизни и надежд на будущее ленинградцы, лягут в них через какие-нибудь семь месяцев. Ей хотелось встать посреди проспекта и закричать: «Люди, завтра война! Кто не занят на производстве, нужном для обороны, — уезжайте из города! Вывозите детей, пока не захлестнула вас петля блокады!»

Нельзя кричать: скажут — сумасшедшая. Надо стиснуть зубы и молчать. Оказывается, какая это мука — заранее знать грядущее!

Не в силах больше находиться в толпе, Сандра свернула на канал Грибоедова. Теперь попадались лишь одинокие прохожие да в тени деревьев или у решетки набережной стояли влюбленные пары.

Хотя в четверг и пятницу прошли грозы, ночь была жаркая, душная. Окна домов открыты. За тюлевыми занавесками мягкое сияние матерчатых абажуров — оранжевых, голубых, желтых. Играли патефоны. Из ближайшего окна звучал мягкий тенор:

И ночами снится мне недаромхолодок оставленной скамьи,тронутые ласковым загаромруки обнаженные твои…

«Танго — старинный танец двадцатого века», - определила Сандра и прислушалась.

Неужели не вернется сноваэтой лунной ночи забытье,тихий шепот голоса родногоробкое дыхание твое…

Музыка — примитив, слова — суррогат поэзии. Но вопреки всему танго ей нравилось. «В нем есть тепло, задушевность… Или ошибаюсь, — размышляла Сандра, — и оно привлекает только потому, что в моем рациональном веке, стыдящемся открытого проявления душевных порывов, подобного наивного и искреннего выражения чувств никогда не услышишь?»

Сандра шла медленно. И незаметно, как в попурри, одна мелодия переходила в другую. Задумчивое танго «Дождь идет» сменялось задорным пасодоблем «Рио-Рита», а серебряные аккорды «Весеннего вальса» — озорной румбой «Кукарача».

Сандра легко узнавала мелодии, которые ранее слышала лишь в исторической фонотеке Института АСВ. Даже припоминала их названия. Но то, что раньше было для нее историей музыки далекой эпохи, вдруг обрело совершенно иной смысл. Теперь Сандра слышала эти мелодии не в записях, снятых с архивных полок, а в их первоначальном исполнении. Отвлеченное философское понятие «быть современником» неожиданно реализовалось в конкретном слуховом восприятии. Быть современником — значит быть неразрывно связанной с тем, что тебя окружает, стать частичкой, из которой складывается мир.

Несколько шагов — и новая песня:

Любимый городможет спать спокойно,и видеть сны,и зеленеть среди весны…

Через несколько часов должен был наступить новый день, такой же прекрасный и солнечный, как и субботний…

23 часа 35 минут. Только что, как знала Сандра из исторической хроники, народный комиссар Военно-Морского Флота

Кузнецов предупредил по телефону командующего Балтийским флотом Трибуца о необходимости объявить по флоту оперативную готовность № 1, чтобы во всеоружии отразить возможное нападение…

За шторой окна на втором этаже — силуэты танцующих. Опять танец, милый в своей непосредственности:

Когда простым и нежным взоромласкаешь ты меня, мой друг,необычайным цветным узоромземля и небо вспыхивают вдруг…

23 часа 37 минут. Все соединения и военно-морские силы Балтийского флота начали получать приказы для перехода на готовность № 1. Война — на пороге!

После полуночи небо начало наливаться зеленью и синью, оставаясь розовым только у горизонта. Похолодало. Застегнув жакет на все пуговицы и поглубже натянув берет, Сандра продолжала кружение по городу.

«2 часа 30 минут, — подсказывала беспощадная память. — На всем протяжении советских западных границ немецко-фашистские войска закончили последние приготовления. Штурмовые отряды первой волны вторжения сосредоточены в непосредственной близости от границы. Стволы артиллерийских батарей наведены на советские погранзаставы».

Перерезая набережную, навстречу Сандре двигалась цепочка выпускников-десятиклассников. Девушки — в белых и розовых платьях значительно ниже колен, юноши — в светлых рубашках с отложными воротничками. Взявшись за руки и дружно шагая в ногу, школьники пели:

Легко на сердце от песни веселой,

Она скучать не дает никогда…

Приблизившись к Сандре, цепочка изогнулась, и школьники закружились вокруг нее, смеясь, не выпуская из кольца.

— Кто вы? — спросил один из мальчиков.

— Студентка Библиотечного института.

Сандра не обманывала. Месяц назад, сразу же после прибытия в Ленинград, она представила в этот институт документы о своем переводе из московского института, была принята (но без предоставления общежития — что ей и требовалось) и теперь сдавала экзамены. Период адаптации прошел успешно.

3 часа 00 минут. Немецкие бомбардировщики к взлету готовы.

— Девушка, не хмурьтесь! Идемте с нами! — закричали Сандре из налетевшей новой стайки десятиклассников.