Сергей Гомонов - Плата за души (Книга 2) Страница 61

К чему он это? И Хусейн закрыл лицо, чтобы подскочить вслед за Оборотнем и бесшумной тенью заскользить среди кустов.

Афганец первым достиг высоты близ лагеря. Пока другие рассредоточивались по окрестностям, он тем временем стал на колено и, положив на плечо трубу гранатомета, нажал рычаг спуска, практически не целясь.

Саманный дом в центре базы превратился в огненный букет. Затем в горящую свечку обратилась вышка - над нею поработал уже Скиф.

В свете огня по лагерю заметались человеческие фигуры. Ориентируясь по направлению прилетевших гранат, они стали отстреливаться из пулемета, установленного на джипе, но Афганец, любивший, когда сопротивляются, просто-таки с удовольствием выпустил по смельчаку второй заряд.

Леший и Бабай вместе с Оборотнем и Горцем бежали вдоль выщербленного осколками кирпичного забора базы. Беспорядочная пальба полностью заглушала крики людей. Влад отдавал приказания знаками. Горец мчался, чуть отставая от него, и, когда на них полился свинцовый град, едва успел припасть к земле и откатиться в канаву. Леший костерил боевиков на чем свет стоит и одновременно, ухватившись зубами за один из концов повязки, пытался перетянуть у плеча простреленную руку. В канаве было более или менее безопасно: чеченцы стреляли наугад, с навесом, и пули летели все больше поверх голов.

Оборотень мотнул головой в сторону пригорка, за который заворачивала канава. Горец пополз за ним, а Леший, расправившись с повязкой, сильно отстал, орудуя уцелевшим локтем, как совком. Толку от его "гребли" было мало, и потому Бабай вернулся, ухватил его за шиворот и поволок за собой. Верно говорится: воздастся нам за добрые порывы, ибо только он подался назад, в том месте, где мгновение раньше находилась его голова, в обрубленный корень дерева, запутавшегося в глине, ударила точная пуля.

- Там снайпер! - что было мочи заорал Владу Бабай.

Кажется, в адском шуме тот все же услыхал его и выхватил ночной бинокль. Оптика не помогла: все видимые открытые зоны были пусты. Хусейн ощутил, что в вязаной шапочке, натянутой на голову, его лицо пылает, и пот течет в глаза, мешая ориентироваться и отвлекая внимание. Кругом все горело, и точно так же горело его тело. Он сдернул шапку и сунул ее за отворот куртки, а затем с облегчением вытер пот.

- Горец! - опустив бинокль, Влад в упор смотрел на него. Чулок на место!

Усманов не подчинился. Перед смертью все на равных. Надо было завязать косынку...

Оборотень не успел проверить, выполнен ли его приказ, и уже требовал от кого-то по "уоки-токи" снять снайпера, давая приблизительные координаты.

- Сейчас повалят... - повторял Бабай, - сейчас... Как тараканы повалят...

Он не ошибся: боевики начали отступать, и сидящая в тылу у них четверка - заградотряд на новый лад - принялась косить их, не давая уйти. То ли не ожидая этого, то ли растеряв остатки разума с перепуга, те уже просто беспорядочно бежали, стреляя во все стороны, мешая друг другу, падая и не находя хоть какого-то мало-мальски надежного, не простреливаемого, укрытия.

Распалившись от предчувствия победы, Хусейн бросился вперед, не обратив внимания, что Оборотень не торопится покидать место за каменистым пригорком, надежно охраняющим их от пуль. Одного мгновения снайперу вполне хватило на то, чтобы нажать на курок. С пробитым виском Горец рухнул навзничь, на менявшего магазин Влада. Тот бросил автомат и, смягчая падение, охватил тело Усманова за пояс. Тем не менее, оба они снова покатились в канаву. Еще не остановившись, Оборотень понял, что Горец мертв: только мертвый падает таким образом, только труп может быть настолько тяжелым и обмякшим.

Глаза Хусейна были широко распахнуты, не замутнены внезапной смертью. В них не было даже удивления, только пыл борьбы, словно он сейчас вновь готов вскочить и ворваться в бой...

Влад склонился к его лицу и зажмурился. Его несколько раз дернуло, словно от удара током, затем он скрючился, как подбитый пес, и поволок свое непослушное тело в сторону. Увалившись на землю, Оборотень дрогнул и замер.

Бабай схватился с одним из боевиков, что добежал до насыпи с целью укрыться, невзирая на ранение и свинцовый поток из их канавы. Оглушив его прикладом, он увидел своих, короткими перебежками несущихся к ним от дерева к дереву. Стрельба прекратилась так внезапно, что Леший подумал, как бы это не у него ко всему прочему еще и лопнули барабанные перепонки.

Влад зашевелился, ткнулся лицом в сгиб локтя, как бы сдерживая рвоту, а затем повернулся к убитому. Глаза Хусейна, теперь уже немного помутившиеся и засыпанные землей, вылетевшей из-под ног Бабая и чеченца, когда те сцепились у самого края, по-прежнему смотрели на луну.

Парни были злы. Огрызались друг на друга, ругались, до одури спорили между собой, кто вел себя более по-дурацки и как было нужно. Обветренные, уже открытые лица, горели яростью.

- Твою бога, мать, душу, в ребро!.. - ревом загнул Афганец, спрыгивая в канаву и бросаясь на Оборотня. - Какого х... вы лезли на эту сторону?! Мы, бля, че решили?! А вы?! И тит вашу душу в такое-то коромысло!..

Проведя ладонью по лицу Хусейна от лба до подбородка, Влад выпрямился и встал перед Володькой.

- Что ты орешь? - вкрадчиво спросил он, сверля его холодными глазами.

Афганец скользнул взглядом по мертвому:

- Это - Горец, что ли? - понижая голос тона на три сразу, спросил он.

Увидевшие то, что происходит под насыпью, наемники тоже прекратили собачиться. Ситуация изменилась. В их команде появилась первая жертва... Кто следующий? Все поняли, что и они, "оборотни" вовсе не так неуязвимы, как казалось...

Афоня пнул оглушенного боевика. Тот застонал и начал приходить в себя. Со стороны базы шли Скиф и Самурай, толкая впереди чеченца с заложенными за голову руками. Самурай вытащил нож и разрезал на штанах боевика ремень и пояс: вздумает убегать - споткнется ...

Оборотень был точно не в себе. Парни остыли, перешли на нормальное общение, накрыли труп брезентом, а он стоял, как посторонний, и смотрел то на них, то на луну. Ночь была такой ясной...

Пленных затолкали в карцер, где, может, они и сами не так давно держали заложников. База тихо догорала. Зданий, оставшихся в сносном состоянии, было раз-два - и обчелся. Сохранился небольшой домик в самом углу территории. Туда и положили убитого. Влад отыскал где-то полуобгорелый, но очень дорогой персидский ковер и приказал перенести тело Усманова на него.

- На пол, что ли?! - буркнул Самурай.

Влад кивнул. "Все не как у людей!.." - подумал Юрка, но вместе с Афоней уложил труп на ковер.

- Ну вот, - когда все наконец затихли, проговорил Афганец, - въехал с нами в Грозный на танке...