Уильям Моррис - Вести ниоткуда, или Эпоха спокойствия Страница 62

почвы, и так далее. Как люди могли быть так жестоки к самим себе?

- И друг к другу, - добавил я. И тут я принял мгновенное и бесповоротное решение: - Дорогая соседка, - сказал я, - я хочу откровенно признаться, что я легче представляю себе уродливое прошлое, чем вы, так как я сам - частица этого прошлого. Я вижу, что вы уже заподозрили нечто в таком роде. Надеюсь, что вы мне поверите, когда я открою вам все. Я ничего не утаю от вас.

Она немного помолчала, а затем сказала:

- Друг мой, вы поняли меня, и, если сказать вам правду, я последовала за вами из Раннимеда с целью задать вам несколько вопросов. Я и сама видела, что вы не из нашей среды, и это заинтересовало меня. Мне хотелось, чтобы вы чувствовали себя счастливым. Моя затея была сопряжена с немалым риском, добавила она, покраснев, - я имею в виду Дика и Клару. Раз мы с вами стали такими близкими друзьями, я должна сказать вам, что даже у нас, где столько красивых женщин, мне невольно случалось - и не раз - сильно кружить головы мужчинам. Это одна из причин, почему я живу вдвоем с дедом в Раннимеде, но и это не помогает. Ведь Раннимед не пустыня; люди приезжают, находят меня еще более интересной в моем одиночестве и начинают сочинять обо мне в своем воображении всякие небылицы, как и вы, друг мой! Но довольно об этом!.. Сегодня вечером или завтра утром я попрошу вас сделать кое-что очень для меня приятное. Я думаю, это не огорчит и вас.

Я прервал ее, объявив с жаром, что сделаю для нее все на свете. Несмотря на прошедшие годы, оставившие глубокие

следы в моей жизни, чувство возврата молодости не было у меня мимолетным. Да, несмотря ни на что, я был бесконечно счастлив в обществе этой обворожительной девушки и готовился к важному разговору с ней, придавая ему, может быть, даже большее значение, чем она сама.

Эллен засмеялась, но глядела на меня ласково.

- Итак, - сказала она, - сейчас мы это оставим, потому что я хочу любоваться прекрасными местами, которые мы проезжаем. Смотрите, как опять изменился вид реки! Она расширилась, плесы ее стали длиннее и течение в них медленнее. Взгляните - паром!

Я сообщил ей его название и замедлил ход лодки, чтобы перебросить цепь через наши головы, а затем мы поплыли дальше, оставив слева от себя поросшую дубами отмель. Река опять сузилась, стала глубже, и мы гребли меж двух стен из камыша. Овсянки и славки, населявшие его, перепархивали с места на место и щебетали вперебой, когда волна от движения лодки колыхала камыш.

Эллен радостно улыбалась, и ее спокойное наслаждение новым для нее пейзажем еще более оттеняло ее красоту. Она лежала, откинувшись на подушки, но не вялая и равнодушная. Ее праздность была праздностью человека, сильного телом и душой и сознательно дающего себе отдых.

- Смотрите, - сказала она вдруг, вскочив с места без всякого видимого усилия и балансируя в лодке с необыкновенной грацией и уверенностью. - Какой великолепный старый мост!

- Я и не глядя хорошо знаю его, - сказал я, не в силах отвести взор от ее красивого лица. - Я помню этот мост, только мы никогда не называли его "старым" мостом, - с улыбкой добавил я.

Ласково посмотрев на меня, она сказала:

- Как хорошо, что теперь вы больше не остерегаетесь меня!

И она продолжала задумчиво глядеть на меня, пока ей не пришлось снова сесть, так как мы проезжали под готической аркой моста, самого старого на Темзе.

- Какие чудесные поля! - воскликнула она - Я и понятия не имела, как очаровательна может быть такая маленькая речка! Миниатюрность размеров всего окружающего, частые излучины и быстрая смена видов создают впечатление путешествия куда то в сказочную страну, где ждешь все новых приключений. Я никогда не испытывала ничего подобного на широких водных просторах.

Я смотрел на нее с восхищением Ее голос, произносивший как раз то, что я сам думал, казался мне лаской. Девушка встретила мой взгляд, и щеки ее вспыхнули под загаром.

- Я должна сказать вам, друг мой, - заговорила она, - что, когда мой дед покинет летом Темзу, он возьмет меня с собой. Мы будем жить близ Римского вала в Кэмберленде. Эта поездка по Темзе - мое прощание с югом. Конечно, я соглашаюсь на нее по доброй воле, и все-таки мне жаль уезжать. Вчера я не решилась сообщить Дику, что мы окончательно покидаем берега Темзы, но что-то побуждает меня сказать это вам. - Она остановилась и задумалась, потом продолжала с улыбкой. - Я не люблю переселяться на новые места. В старом доме привыкаешь ко всем мелочам обихода, среди них чувствуешь себя спокойно, в полной гармонии с окружающим. И вдруг начинать все сначала, хотя бы и в самом малом масштабе! Это всегда болезненно. Наверно, в стране, откуда вы приехали, это сочли бы малодушием, косностью и там составилось бы обо мне скверное мнение.

Говоря так, она улыбалась мне необычайно приветливо, и я поспешил ответить:

- Конечно, нет! Но ваши мысли опять совпали с моими. Только я не мог ожидать, что вы выскажетесь именно так. Насколько я здесь слышал, у вас принято часто менять местожительство.

- Да, - сказала она, - люди вольны переселяться куда им угодно, но за исключением увеселительных поездок вроде нашей - особенно в период жатвы и сенокоса - люди странствуют мало. Не скрою, что и у меня иногда возникают настроения, когда что-то тянет меня из дома. Вот и теперь я хотела бы объехать с вами всю западную часть страны, ни о чем не думая, - с улыбкой закончила она.

- А мне сейчас об очень и очень многом надо подумать! - отозвался я.

Глава XXIX

ОТДЫХ В ВЕРХОВЬЕ ТЕМЗЫ

Мы остановились отдохнуть там, где река огибала травянистую возвышенность, и расположились на прекрасном берегу, который поднимался косогором на внушительную высоту. Перед нами раскинулись широкие луга, и здесь уже работали косари. Я заметил нечто новое в спокойной красоте лугов: там и сям были посажены деревья, часто попадались фруктовые. Люди теперь больше не скупились уступить красивым деревьям небольшое пространство, в котором те нуждались. И хотя ивы местами были подстрижены - это делалось для их улучшения и красоты, их не стригли ряд за рядом, уничтожая на полмили живописность пейзажа, но обдуманно постепенно подравнивали во избежание оголения местности. Одним словом, за деревьями ухаживали для общего удовольствия и пользы, то есть именно так, как мне говорил старый Хаммонд.

На этом берегу, на склоне холма, мы устроили себе полдник. Для обеда было рановато, но нам хотелось подкрепиться, так как мы выехали рано.

Узкая лента Темзы вилась у наших ног по местности, как я уже говорил, похожей на парк. Недалеко от нас виднелся красивый островок, поросший стройными деревцами. По склонам к западу от нас поднимался лес смешанных древесных пород, нависая над узким лугом на южном берегу реки, а к северу от самого берега отлого повышалась широкая полоса лугов. Невдалеке над чащей леса высился изящный шпиль старинного здания. Это здание со всех сторон плотно обступили несколько серых домов. Ближе к нам, в каких-нибудь ста шагах от воды, стояло большое каменное строение современного типа. Квадратное и одноэтажное, оно казалось очень низким. Между домом и рекой не было сада, ничего, кроме аллеи из грушевых деревьев, еще очень молодых и тонких. И хотя дом не отличался богатством украшений, в нем было какое-то естественное изящество, как и в молодых деревьях.