Сергей Палий - Чужой огонь Страница 62

И грозная туша САБМушки рванулась вперед, смяв чей-то неудачно попавшийся на пути велосипед…

Снег уже полчаса валил крупными хлопьями, когда броневик наконец выскочил на относительно ухоженное шоссе, высоко задрав нос и с грохотом опустив передние гусеницы на хлипкий асфальт.

Штурман Грачев посмотрел на экранчик бортового GPS.

– Фитиль, через полтора километра будет развилка, свернешь направо, – сказал он.

– Угу, – буркнул долговязый водила Фитилев. – Грач, а мы за кем так шпарим?

– За тушенкой.

Фитиль обиженно уставился на дорогу и чуть прибавил скорость.

– Сам ни хера не знаешь, – огрызнулся он спустя минуту.

Трасса свернула под плавным углом, и САБМушка въехала в редкий сосновый бор. Деревья здесь росли вольготно, не мешая друг другу, а потому каждое из них можно было считать произведением искусства – кряжистые и развесистые лапы, раздвоённые, а то и расстроенные стволы, плоские верхушки. Снег тонким слоем осел на желтовато-серой опавшей хвое.

Фитиль служил уже второй год в этих краях, но выбираться за пределы части удавалось редко: в увольнение пускали раз в месяц, а боевых и учебных операций было и вовсе ничего – место-то довольно спокойное… Поэтому он порадовался открывшемуся виду. Все-таки в суровой сибирской угрюмости есть своя прелесть…

– Ебить твою! – заорал стрелок Рыжов, сидевший с правой стороны.

Фитиль успел рвануть рычаги в последний момент. Ошарашенный олень метнулся в сторону из-под передних рулевых гусениц, буквально вспахавших несчастный асфальт. САБМушку основательно тряхнуло и повело в сторону, в салоне что-то грохнулось на пол, оттуда раздался одинокий матюг, но Фитиль справился с машиной и сумел выровнять ее, не сверзившись в кювет.

– Рыжий, ты чего так вопишь! Дураком ведь чуть не сделал… – крикнул он, глубоко и прерывисто вздыхая.

– Сейчас Москва придет, и тогда точно дураком станешь! – пообещал стрелок.

В кабину просунул длинноносую рожу Клещов и спросил:

– Олень?

– Олень! – злобно откликнулся Грач, покосившись на Фитиля. – Еще какой! Длинноногий самец… Клещ, слушай, шел бы ты из кабины! Крути свою АСУ.

– Ее Фенченко крутит вообще-то, к тому же…

На середине фразы длинный нос Клеща стремительно исчез из кабины. На его месте оказалось красное от гнева лицо Москвичева.

– Вы чего творите, мазуты-ы?!

Взгляд Фитиля остекленел. Он бесцветным голосом отрапортовал:

– Животное на дорогу выскочило, товарищ старший лейтенант!

– Это ты животное! – коротко сообщил ему комвзвода. – Вернемся – наряд вне очереди.

– Есть!

– Долго еще вилять? – уже на тон ниже спросил Москвичев.

– До Венгерово километров десять.

– В общем, как только видите любое средство передвижения – мигом докладывайте.

– Есть.

Москвичев вышел, придерживаясь за железные кронштейны. Грач прищурил глазки и мстительно заметил:

– Ну, что я тебе говорил? Ты животное.

– Отвали.

Через полчаса САБМушка грозным стальным чудовищем пронеслась по улицам Венгерово, заставляя шарахаться в стороны кучеров и восхищенно таращиться вслед местную ребятню, бегающую по первому снегу. Москвичев приказал Фитилю остановиться у поста милиции уже на выезде из населенного пункта, но не глушить мотор.

Они вдвоем с полковником вышли из сыто урчащего броневика и прошагали к скособоченной будке, в которой двое сержантов и лейтеха глушили самогон. На звук движка офицер вышел и, увидев картину, отвалил челюсть.

– Здорово, служивый! – заорал Москвичев, в который раз заставив Пимкина сморщиться.

– Здравия ж-желаю… Ч-чем обязан?

Кроме того, что лейтеха был напуган и до крайности удивлен, он был еще и вдребезги пьян.

– Ты как стоишь, солдат? – тихо произнес полковник, подходя к милиционеру вплотную.

Лейтеха вылупил глаза и попытался изобразить стойку «смирно», но из-за своего состояния чуть не упал и, сокрушенно вздохнув, вновь обмяк, чтобы приобрести хоть толику устойчивости. У Пимкина заслезились глаза, когда до его носа долетел лейтешный выхлоп.

– Пипец, – резюмировал полковник. – Глеб, иди-ка глянь – остальные такие же?

Москвичев зашагал к будке, оставляя на девственном снегу следы рифленых подошв.

– Ну и что с тобой делать прикажешь? – риторически проговорил Пимкин.

Лейтеха хотел что-то предложить, но какие-то остатки здравого смысла, видимо, все же остались в его туманном мозгу, и он промолчал. Лишь печально пожал плечами.

– Ну и распустили ментов… Глеб, что там?

– Еще двое, товарищ полковник. Сержант и… снова сержант. В мясо.

– Ясно. Запиши номера их удостоверений, я Самсонычу позвоню – пусть он им внушение сделает. – Полковник помолчал, глядя на пошатывающегося лейтеху, а потом заорал ему прямо в рожу: – У тебя на каком расстоянии от края погон звездочки должны быть прикручены?!

Лейтеха, не ожидавший такого поворота, сел прямо в лужу.

– Вста-ать, когда с тобой разговаривает старший по званию!

Пропитой представитель власти кое-как поднялся, машинально потирая ушибленный зад. Скрипя берцами, подошел Москвичев. Кто-то из бойцов вылез из САБМушки подышать воздухом и понаблюдать за разбором полетов. Из ментовской будки высунулась взлохмаченная голова одного из сержантов и выблевала на снег скудный обед.

– Отвечать на поставленный вопрос! – потребовал Пимкин.

– Двадцать п-пять миллиметров… – из последних сил выдавил лейтеха.

Пимкин хмуро посопел. У него был давний проверенный тест: злостных нарушителей служебной дисциплины он огорошивал внезапным вопросом на знание Устава. Если они отвечали правильно, то ограничивались «губой» или «тумбочкой» и парой нарядов, а если нет – он устраивал им «звездопад». И погоны летели вместе со звездами в разные стороны. Конечно, этот мент не был у него в подчинении и вообще относился к другому министерству, но полковник готов был собственноручно содрать с него погоны в случае неправильного ответа.

– Ты можешь сказать, какие экипажи проезжали в сторону Новосибирска за последние шесть часов? – четко и громко выговаривая каждое слово, спросил Пимкин.

На челе лейтехи отразилась работа мимических мышц, всколыхнувших остатки головного мозга. Он долго гримасничал и наконец выдал ответ:

– Три.

Полковник еще несколько секунд стоял молча, а потом не выдержал и рассмеялся:

– Нет, ну ты глянь на этого салабона, а, Глеб! Я его про качество спрашиваю, он мне про количество.

– Интеллект, – с кривой улыбкой кивнул Москвичев.

– Можешь описать экипажи? – снова четко поинтересовался полковник у лейтехи, так, видно, и не уловившего юмора ситуации.