Уильям Моррис - Воды дивных островов Страница 62

Заряночка поблагодарила кастеляна, глядя искоса на Артура; он же молвил:"Ежели это - благо, так есть и другое, ибо труп Красного Рыцаря остался на зеленой равнине, на ужин волку и ворону. Месть свершилась, и, надо полагать, это еще не конец. Но теперь, ежели погоревали вы столько, сколь, по-вашему, подобает воинам, не станем мы здесь задерживаться; ибо за крепостными стенами окажемся мы в большей безопасности, - теперь, когда предводитель наш и полководец погиб, а ради чего - мне неведомо".

Никто не возражал; засим отряд тронулся в путь, и стражник, оруженосец и сэр Хью рассказали сэру Эймерису и прочим обо всем, что с ними приключилось; но Артур молчал, и держался от Заряночки поодаль, в то время как сэр Эймерис и Хью ехали по обе стороны от девушки и изо всех сил старались утешить бедняжку.

Всадники скакали все вперед и вперед, не остановившись даже с наступлением ночи, и возвратились домой в Замок Обета еще до того, как солнце поднялось над горизонтом; горестные вести принесли они, въезжая на рассвете в ворота помянутого замка; и очень скоро весь дом пробудился, и повсюду зазвучали рыдания и сетования.

Что до Заряночки, жизни в ней почитай что и не осталось, когда спешилась она в воротах; руки и ноги бедняжки одеревенели от усталости, мысли смешались, уступив место отрешенному оцепенению; и даже помыслить не могла она о наступлении нового дня и о горе Авреи. Девушка тихонько поднялась в свои покои, и показалось ей, что покинула она спальню давным-давно, хотя с тех пор прошло всего-то несколько дней; бедняжка рухнула на кровать и тотчас же заснула, хотела она того или нет, и так позабыла о своей великой скорби и малой надежде.

Глава 6. О беседе промеж Заряночки и Виридис.

Когда пробудилась девушка, ночь давно миновала и стоял белый день; и мгновение лежала Заряночка, недоумевая, что за бремя давит ей на душу; но тут воспоминания нахлынули на нее с ужасающей отчетливостью, и пожалела она, что не в силах снова обо всем позабыть. Тут показалось девушке, будто в комнате кто-то есть, и огляделась бедняжка, и ло! - увидела прекрасную и нежную даму, с ног до головы облаченную в зеленое: то Виридис пришла навестить подругу. Заметив, что Заряночка пошевелилась, гостья подошла к ней, и поцеловала девушку нежно и ласково, и зарыдала над нею, так что и Заряночка не сдержала слез. Но вот, уняв рыдания, девушка обратилась к Виридис и вопросила:"Скажи мне, плачешь ли ты по утраченному другу, коего другом отныне не назовешь, или по другу вновь обретенному?" Отвечала Виридис:"Воистину пролила я о Бодуэне немало слез, воздавая ему должное, ибы был он отважен, и верен, и добр". Отвечала Заряночка:"Все так; но не то имела я в виду, задавая вопрос свой; скажи вот что: рыдаешь ли ты потому, что сердце твое должно от меня отречься, или потому, что снова мы встретились?" Отозвалась Виридис:"Кто бы ни погиб и кто бы не выжил (ежели только речь идет не о ненаглядном моем Хью), я бы ликовала безудержно, снова увидев тебя, друг мой". И опять расцеловала она девушку, и видно было, что ничуть не сердится Виридис, и и в самом деле счастлива. А Заряночка, успокоившись душою, снова разрыдалась, теперь уже от радости.

Со временем вопросила девушка:"А как судят меня остальные? Ибо ты только одна из многих, хотя и дорога мне превыше всех прочих, кроме... Намерены ли они покарать меня за проступок и безрассудство, погубившие достойнейшего в мире рыцаря? Любому наказанию порадуюсь я, если только братство не лишит меня своей дружбы".

Рассмеялась Виридис. "И вправду велики твои преступления! - молвила она, - ибо благодаря тебе и твоей отваге все мы снова обрели друг друга, и Поход завершился, и Обет исполнился". "Нет, скажи, что про меня говорят всяк и каждый из них", - взмолилась Заряночка.

Закрасневшись, молвила Виридис:"Хью, мой избранник, говорит о тебе только доброе; хотя никто из мужей не сокрушается так о гибели своего собрата. Аврея не ставит тебе в вину смерть возлюбленного; и вот что говорит она:"Когда иссякнут во мне фонтаны слез, я поднимусь к ней и утешу ее, а она - меня". Атра говорит... впрочем, говорит она мало, однако же говорит она вот что:"Так суждено. Верно, и я бы поступила не лучше, но куда хуже".

Тут огнем вспыхнули щеки Заряночки, а затем побледнели, как полотно, и молвила девушка дрожащим голосом:"А Черный Оруженосец, Артур, что говорит он?" Отвечала Виридис:"Ничего он о тебе не говорит, кроме того только, что желает услышать в подробностях о том, что приключилось с тобою в Черной Долине". "Нежная подруга, - воскликнула Заряночка, - заклинаю тебя твоей добротой и сострадательным сердцем, спустись к нему тотчас же, и приведи его сюда, и тогда расскажу я ему все, как было; и при тебе".

Отозвалась Виридис:"Видишь ли, когда мужчина любит женщину, он желает владеть ею безраздельно, и жесток и зол делается, усомнившись в любимой. И скажу я тебе, что этот человек ревнует, опасаясь, не была ли ты чрезмерно добра к погибшему рыцарю, голову коего тиран привесил тебе на шею. Более того, опасаюсь я, что ничем тут уже не поможешь, и суждено тебе разрушить счастье одной из нас, а именно, Атры; однако пусть произойдет это скорее позже, нежели раньше. И коли сэр Артур поднимется сюда, к тебе, и выслушает твою историю в присутствии меня одной, сдается мне, что бедняжке Атре это причинит боль, и немалую. Не лучше ли всем нам собраться вскорости в верхних покоях; там ты и рассказала бы свою повесть всем нам; а после и мы завели бы речь о нашем освобождении и возвращении. И ежели поступим мы так, то не создастся впечатления, будто братство наше распалось".

Молвила Заряночка:"Тяжко мне рассказывать свою повесть перед Атрой и перед ним. Нельзя ли сделать так, чтобы ты выслушала ее здесь и сейчас, а впоследствии передала бы прочим?" "Нет, нет, - отвечала Виридис, менестрель из меня никудышный, так что от твоего лица го

ворить мне негоже. Да и вовеки не удастся мне пересказать историю так, чтобы прочие поверили каждому слову, как если бы видели все своими глазами. Кроме того, когда обо всем будет поведано, тогда станем мы все еще ближе друг к другу, и теснее связаны. Умоляю и заклинаю тебя, милая подруга, сделай это для меня, согласись держать речь перед всем нашим братством. И ежели тяжко для тебя это, считай это карой, каковая причитается тебе от меня за то, что попала в такую беду".

Улыбнулась Заряночка печально, и ответствовала:"Да будет так; и да измыслят мне прочие наказание столь же легкое, как измыслила ты, о сестрица. Однако же куда охотнее предпочла бы я, чтобы тело мое и кожа моя заплатили бы виру. Ну что ж, поскольку должна я поступить по твоему слову, так чем скорее, тем лучше".

"Не пройдет и получаса, - отвечала Виридис, как приведу я все наше братство, - тех, кто остался, - в верхние покои, дабы все тебя выслушали. Засим приходи к нам туда, как только оденешься. И послушай-ка! - довольно с тебя смирения и кротости; не унижайся ты перед нами, устрашась нашего горя. Ибо в то время как говоришь ты, будто мы тебя накажем, будет среди нас один, кого сама ты в силах казнить и мучить, сколько душе угодно; воистину, подруга, горько мне, что это так; но раз уж дела не поправишь, одно остается мне: пожелать тебе счастья, да и ему тоже".