Роберт Хайнлайн - Фрайдэй Страница 62

Когда мы добрались до Ванкувера, он спросил меня, есть ли у меня планы на обед? Потому что, если нет, то он знает одно отличное место, «Бэйшор Инн». Или если мне нравится японская или китайская кухня…

Я сказала, что мне жаль, но к двадцати трем я должна быть в Беллингхэме.

Вместо того, чтобы принять отказ, он просиял. — Какое замечательное совпадение! Я тоже еду в Беллингхэм, но я подумал, что могу задержаться на обед. Мы можем пообедать в Беллингхэме. Договорились?

(Говорится ли в международных законах о пересечении границ с аморальными целями? Хотя можно ли простое, откровенное соблазнение классифицировать как «аморальное»? Искусственный человек никогда не понимает сексуальные правила обычных людей; все, что мы можем сделать — это запомнить их и попытаться не попадать в неприятности. Но это не легко; человеческие сексуальные правила запутаны как тарелка спагетти.)

Когда моя попытка вежливого отказа потерпела неудачу, я была вынуждена быстро решить, вести себя грубо или потакать его очевидным намерениям. Я выругала себя: Фрайдэй, ты теперь большая девочка; тебе лучше знать. Если ты не собиралась подавать ему надежду затащить тебя в постель, отказывать нужно было, когда он в Виннипеге предложил тебе свое место.

Я сделала еще одну попытку:

— Договорились, — ответила я, — если мне будет позволено оплатить чек, без возражений. — С моей стороны это было подло, так как мы оба знали, что если он позволит мне заплатить за обед, то это аннулирует его вложения в меня, когда ему на протяжении часа пришлось стоять, держаться за поручень и сопротивляться рывкам капсулы. Но, согласно протоколу, он не мог объявить об этом вложении; по идее, он проявлял галантность бескорыстно, из благородства, не ожидая вознаграждения.

Этот грязный, подлый, коварный, похотливый негодяй продолжал измываться над протоколом.

— Хорошо, — ответил он.

Я проглотила свое удивления. — И потом никаких возражений? Чек мой?

— Никаких возражений, — согласился он. — Очевидно, вы не хотите быть передо мной в долгу за обед, даже несмотря на то, что предложение исходило от меня, и, следовательно, у меня должны быть привилегии хозяина. Не знаю, чем я вам досадил, но я не буду принуждать вас. В Беллингхэме на поверхности есть Макдональдс; я закажу себе Биг Мак и кока-колу. Вы за это заплатите. А потом мы расстанемся друзьями.

Я ответила:

— Я Марджори Болдуин; а как тебя зовут?

— Я Тревор Эндрюс, Марджори.

— Тревор. Хорошее имя. Тревор, ты грязный, подлый, коварный и отвратительный. Поэтому ты отведешь меня в лучший ресторан в Беллингхэме, угостишь меня лучшими напитками и блюдами, а потом оплатишь чек. Я даю тебе хорошую возможность реализовать свои низкие замыслы. Но я не думаю, что тебе удастся затащить меня в постель; у меня нет настроения.

Последнее было обманом; у меня было настроение, и мне очень хотелось — если бы у него было, как у меня, усиленное обоняние, он мог бы в этом не сомневаться. Так же как я не сомневалась относительно его настроения. Обычный мужчина в принципе не может обмануть женщину-ИЧ, у которой усилены органы чувств. Я узнала это, когда была подростком. Но, конечно, мужская похоть меня никогда не оскорбляла. Самое большее, я иногда имитирую поведение обычной женщины и притворяюсь оскорбленной. Я так поступаю нечасто, и пытаюсь этого избегать: актриса из меня не очень убедительная.

По дороге из Виксберга в Виннипег я не чувствовала желания. Но после хорошего сна, горячей-горячей ванны, плотного обеда мое тело вернулось к своему нормальному поведению. Так почему же я обманывала этого безвредного незнакомца? «Безвредного»? Да, во всех смыслах. Без корректирующей хирургии я стерильна. У меня нет предрасположенности даже к насморку, и я специально привита против четырех самых распространенных венерических заболеваний. В яслях меня научили причислять совокупление к еде, сну, игре, речи — приятным необходимостям, которые превращали жизнь из обузы в радость.

Я обманывала его, потому что человеческие правила требовали этого в данный момент танца — а я притворялась человеком и не смела быть самой собой.

Он взглянул на меня. — Тебе кажется, что я зря потрачу свои деньги?

— Боюсь, именно так. Извини.

— Ты ошибаешься. Я никогда не пытаюсь силой уложить женщину к себе в постель; если она этого хочет, она найдет способ дать мне знать об этом. Если она этого не хочет, то и мне не понравится. Но ты, похоже, не подозреваешь, что можно заплатить за хороший обед только ради того, чтобы сидеть и смотреть на тебя, и не обращать внимания на произносимую тобой чепуху.

— «Чепуху». Это должен быть очень хороший ресторан. Пойдем к капсуле.

Я думала, что по прибытии у меня будут проблемы на таможне.

Но служащий ТКИ самым тщательным образом осмотрел документы Тревора, прежде чем поставить печать в его туристической карточке, а потом он мельком взглянул на мою карточку «Мастер чардж» из Сан-Хосе и знаком разрешил мне идти. Я остановилась подождать Тревора возле барьера ТКИ и посмотрела на вывеску «Бар для завтраков», чувствуя двойное дежа-вю.

Тревор подошел ко мне. — Если бы я видел, — мрачно сказал он, — эту золотую карточку, которой ты сейчас размахивала, я бы не стал предлагать заплатить за обед. Ты богатая наследница.

— Слушай, приятель, — ответила я. — Договор дороже денег. Ты сказал мне, что можно потратить деньги только для того, чтобы сидеть и топить меня в слюне. Вопреки той «чепухе», которую я говорю. Я готова сотрудничать до такой степени, что, возможно, немного приоткрою вырез. На одну пуговицу, может быть на две. Но я тебя так просто не отпущу. Даже богатая наследница любит время от времени сэкономить.

— О, какой кошмар!

— Хватит хныкать. Где это роскошный ресторан?

— Э… Марджори, я вынужден признать, что не знаю ресторанов этой великолепной метрополии. Не скажешь ли ты сама, какой предпочитаешь?

— Тревор, твоя техника соблазнения ужасна.

— То же самое говорит моя жена.

— Я так и думала, что у тебя объезженный вид. Найди ее снимок. Я сейчас вернусь; пойду узнаю, где мы будем есть.

Я нашла служащего ТКИ, спросила его о лучшем ресторане. Он задумался. — Это не Париж, знаете ли.

— Я заметила.

— И даже не Новый Орлеан. На вашем месте я бы пошел в столовую «Хилтона».

Я поблагодарила его, вернулась к Тревору. — Мы обедаем в столовой, двумя этажами выше. Если только ты не захочешь выслать своих шпионов. А теперь давай посмотрим ее снимок.

Он показал мне снимок в бумажнике. Я его внимательно рассмотрела, потом уважительно присвистнула. Блондинки меня пугают. Когда я была маленькая, я думала, что смогу сделать себе волосы такого цвета, если буду достаточно сильно чесаться. — Тревор, у тебя такое дома, а ты подбираешь на улице распутных женщин?