Вадим Тарасенко - Вспомнить все Страница 63

Стандартный транспортный контейнер ярко-красного цвета с числом «323» на боковой поверхности.

«Ну есть такой номер в погрузочной декларации… Но рядом с этим контейнером, напротив, в другом ряду нет другого контейнера. Потому и видны цифры на его боку, их не заслоняет другой контейнер. Значит, в том ряду большее количество контейнеров. Но их-то должно быть одинаковое число! Шестьдесят пять контейнеров, пять рядов. По тринадцать контейнеров в ряду… Значит, контейнеров шестьдесят шесть!» – Ньян Вей встретился взглядом с китайским таможенником.

– Вы будете подписывать декларацию? – По безразличному тону таможенника тайванец догадался, что китаец верно истолковал его взгляд на контейнеры и сейчас что-то обдумывает.

И тут Ньян Вея охватил страх. Инстинктивно он почувствовал, что сейчас невольно он прикоснулся к чему-то смертельно опасному.

– Да, буду, – большой палец медленно нажал кнопку на сканере.

От самолета до здания аэропорта они ехали в одной машине. Перед тем как расстаться, китаец и тайванец пожали друг другу руки.

– До свидания.

– Счастливого пути.

Ньян Вею показалось, что в словах китайца мелькнула ирония. Еще более напуганный, он направился в один из залов ожидания, где его ждали остальные участники труппы цирка.

«Шестьдесят шесть контейнеров, один лишний. Мне надо срочно поговорить с Бянь Чжаном».

В этот момент, мгновенно обогнав тайванца, куда-то ввысь унеслись радиоволны, чтобы в ста метрах от него, в одном мобильном телефоне тут же превратиться в речь только что пожелавшего Ньян Вею счастливого пути китайца: «Тайванец догадался о грузе. Примите меры».

Шестьдесят километров от Киева.

Объект «Ясный» Службы безопасности Украины.

19.10 по местному времени.

– Сергей Павлович, если я любимец, любимец Бога, то почему… – Борис замер, затем, собравшись с силами, твердо закончил: – То почему у меня отец заболел синдромом внезапного сумасшествия? Ведь он же знает, что отец для меня самый дорогой человек на свете. Или Бог ревнует, забирая самых дорогих для меня людей? Сначала мать, умершую при моих родах и которую поэтому я даже не знал, потом отца. – Молодой человек вскочил с кресла и вплотную подошел к сидящему в другом кресле академику Хохлову.

– Не богохульствуй, Борис, – фраза прозвучала резко, хлестко, совсем неожиданно для обычно мягкого Хохлова.

Лицо Ковзана пошло красными пятнами. Закушенная нижняя губа как замок для готового вот-вот сорваться жесткого ответа.

– Боря, не надо, – уже значительно мягче продолжал пожилой человек. – Не надо терять голову даже тогда, когда с близкими случается беда. Не ты первый и не ты последний. И обижаться на Бога просто глупо. А обижаться, говоря, что ты его любимец, к тому же даже некрасиво. Сядь.

Красные пятна на лице Бориса слились воедино.

– Извините, Сергей Павлович, – после долгой паузы наконец выдавил он из себя, – я потерял контроль над собой. – Тяжело ступая, Ковзан вернулся в свое кресло.

– Я это понимаю, Боря.

– Он так ждал меня. Ради этого он сумел даже перехитрить Главный компьютер ООН… Но Бога не перехитришь, – горько закончил Ковзан и склонил голову.

– Боря, когда из-за неисправности разбивается самолет и погибают люди, кого винят? Бога или авиационного техника?

– Но мой же отец не разбился на самолете! Он заболел СВС!

– А при чем тут Бог? Привыкли во всех своих несчастиях обвинять Бога. Мол, что я сделаю? Так Бог захотел. Эдакий всеобщий мальчик для битья и всесильное существо одновременно. А тебе не приходило в голову прикинуть необходимый объем системы, способный на сотни и тысячи лет вперед просчитать все поступки всех людей – живших, живущих и еще не родившихся?

– Что вы хотите этим сказать, Сергей Павлович?

– Что Бог, направляя человечество по нужному ему пути, ведет себя как хороший менеджер – не разрывается между всеми людьми, а воздействует или создает ключевые фигуры – людей, задающих Путь. А те уже ведут всех остальных. И люди, которым выпала роль ключевых, становятся поистине неуязвимыми. Поэтому Цезарь, создатель Римской империи, мог безбоязненно сколько угодно первым бросаться в бой, воюя в Галлии. И Наполеон, пока не перекроил Европу, мог сколько угодно подставляться под ядра и пули. Тот же Гитлер был неуязвим и спокойно мог пережить более пятидесяти покушений на себя, пока не отыграл свою роль. А все несчастья, впрочем, как и радости, возникающие у обычных людей, – это не Божий промысел, а обычные статистические законы, обусловленные физиологией человека и развитием цивилизации. Например, увеличение средней продолжительности жизни скорее связано с улучшением питания и медициной, то есть техническим прогрессом, чем с волей Бога. А если следовать логике Библии, то все должно быть наоборот. Человечество только накапливает грехи – все более изощренные массовые убийства при помощи все более изощренного оружия, все более увеличивающаяся гордыня и вера в свое всемогущество, а не в Божию милость. А между тем живем мы больше своих предков… и более комфортно, сладко живем. – Хохлов иронично усмехнулся. – И Страшного суда все нет и нет. А Адам и Ева были изгнаны из Рая и лишены бессмертия всего лишь за один проступок.

– Новая концепция Бога? – теперь иронично усмехнулся молодой человек.

– Если концепциями называть Старый и Новый Заветы, то да.

– И куда же нас Бог ведет? Я-то думал, что избранных в Рай, остальных в небытие.

– У меня, Борис, на этот счет есть несколько мыслей. Но это не сейчас. А сейчас… а сейчас давай поговорим о твоем отце.

– Синдром внезапного сумасшествия неизлечим, – холодно и резко ответил Борис. – И пусть это не воля Бога, но результат остается тем же – моего отца как личности больше не существует. Вместо него… – молодой человек запнулся и лишь молча махнул рукой. В его глазах блеснули слезы.

– Пока неизлечим. Все тяжелые болезни, рано или поздно, переходят из разряда смертельных в более оптимистическую категорию. Рак, СПИД. Сердечные болезни уже вообще чуть ли не скатились в обширный разряд легких недомоганий.

– Рано или поздно… А сейчас еще даже непонятна природа этого чертового СВС. Как же его тогда лечить?

– Боря, я, конечно, не медик, а только физик. Но, по-моему, я понял природу этого заболевания.

Пекин. Международный аэропорт «Шоуду».

14.10 по местному времени.

Свистящий гул взлетающего самолета на несколько мгновений накрыл торопливый, горячечный шепот:

– Господин Бянь, против нас китайцы что-то затевают. Какую-то провокацию. Зачем они всунули в самолет лишний контейнер? Что в нем?