Джек Вэнс - Троя Страница 63

— А мне кажется это не очень трудным, — сказал Шард. — Впрочем, конечно же, надо быть очень хорошим пловцом.

— Да, вы правы.

— Сдается мне, я тебя где-то видел. Тебя ведь зовут Селиос, не так ли? А ты меня помнишь?

— Нет.

— Это было очень давно. Очень. Вернись-ка на пятнадцать, а, может и на все двадцать лет назад. Ну?

Йип опустил глаза на корзину.

— Нет, не припоминаю.

— А знаешь, как меня зовут?

Йип покачал головой и поднялся.

— Мне пора. Надо очистить угрей, пока свежие.

— Давай все же потолкуем еще пару минут, — остановил его Шард и сел на поваленное дерево. — Поставь пока корзину в воду, тогда рыба дольше сохранится.

Селиос засомневался, но все же сделал, как предложил Шард.

— Садись, — пригласил он и указал на песок рядом с деревом. — Отдохни.

Селиос присел нехотя и словно наскоро.

— А где же твой друг Каттерлайн?

Йип махнул головой в сторону лагеря.

— Он там. Мы оба удачно избежали этого пожара.

— Да, вам действительно повезло, — Шард сорвал метелку ковыля и стал помахивать ею перед своим лицом. Йип смотрел на все это невесело и нетерпеливо. — Ведь ты кое-что знаешь, а, Селиос? — вдруг тихо спросил Шард. — И сейчас лжешь мне.

— Что такое? — обиженным голосом ответил йип. — Я никогда вам не врал.

— А вспомни-ка. Ты сказал, что вовсе не умеешь плавать. И Каттерлайн сказал то же самое. Именно поэтому — как вы оба утверждали — вы и не могли помочь, когда Марья тонула в лагуне Венсей.

— Через двадцать лет трудно упомнить такие вещи.

— Но ты-то все помнишь прекрасно! — вспылил Шард и стиснул зубы.

— Да не лгал я, не лгал! — в ответ тоже закричал йип. — Я всегда говорю только правду!

— Но ты сказал мне, что не умеешь плавать и поэтому не мог спасти женщину. Но теперь-то мы с тобой оба знаем, что ты плаваешь прекрасно. И жена моя тоже хорошо плавала. Просто вы с Каттерлайном держали ее под водой до тех пор, пока она не умерла.

— Нет! Нет! Это ложь!

— Кто столкнул ее с лодки — ты или Каттерлайн? И помни: на этот раз я докопаюсь до правды.

— Это Каттерлайн! Каттерлайн! — заныл йип. — Я и не подозревал, что он задумал!

— Так. Значит, ты просто плавал вместе с ним, чтобы поддержать компанию?

— Да-да, именно так.

— Ну вот, а теперь, Селиос, мы и подошли к самому главному вопросу — и ответ на него будет значить для тебя много. Очень много. Все остальные из этого лагеря переберутся в прекрасные дома, но ты отправишься со мной в тюрьму и будешь сидеть в тесной вонючей камере-одиночке, где никогда никого не увидишь и не услышишь. И не сомневайся, так и будет. Если только ты сейчас же не скажешь мне всей правды. И не вставай или я прострелю тебе живот, и тогда будет очень больно. Очень больно. А потом — одиночка и одиночество на всю оставшуюся жизнь.

— А если я скажу правду? — дрожащим голосом спросил йип.

— Наказание будет помягче.

— Тогда я скажу, — понурил он голову.

— Итак, первое: кто дал тебе приказание утопить Марью? Ну, быстро! Правду! И смотреть мне в глаза!

Селиос подозрительно огляделся по сторонам и, стараясь смотреть прямо на Шарда, сказал:

— Это Намур. — При этих словах умп вдруг победно улыбнулся, как всегда улыбаются типичные йипы. — Я сказал ему, что не хочу приносить вреда слабой и беззащитной женщине, но он сказал, что все это чушь и сантименты, что женщина эта — существо из другого мира и жизнь ее стоит не больше жизни какого-нибудь червя. Она явилась сюда незваной, а теперь дышит нашим замечательным воздухом, ест нашу пищу и мутит воду среди наших порядочных людей. Надо уничтожить эту заразу и очистить нашу землю. Каттерлайн сказал мне, что все это очень логично и надо послушаться Намура. Мне ничего не оставалось, как согласиться — и дело было сделано.

Шард долго молча смотрел на йипа. Селиос начал бледнеть.

— Ты сказал мне не все, — прошептал Шард.

— Нет, все! — запротестовал йип. — Что же тут еще скажешь?

— Зачем Намуру потребовалось это дикое убийство?

— Я же объяснил! У него были причины!

— Но ведь ты посчитал их несерьезными.

— Не мне же спорить с Намуром, — пожал плечами Селиос.

— И, значит, честно поверил, что у Намура были причины утопить женщину?

И снова йип пожал плечами.

— Мне неинтересны причины Намура. Я йип из Йиптона — жизнь станции находится вне моего понимания.

— Может быть, Намуру тоже кто-то приказал?

Селиос посмотрел куда-то за реку.

— Это было слишком давно. И больше мне вам нечего сказать.

— Может быть, приказ отдала Смонни?

— Смонни не было.

— Тогда — кто?

— Да если я и знал бы, то теперь не вспомнил.

Шард встал.

— Итак, ты помог мне в меру своих сил?

— Да, это так. И можете полагаться на мои слова! А теперь, значит, все в порядке, я могу вернуться к своим угрям?

— Еще нет. Вы отняли жизнь у человека.

— Да, отняли. Но двадцать лет назад! Сами посудите: она умерла двадцать лет назад и останется мертвой навеки. И что такое теперь эти двадцать лет ее возможной жизни по сравнению с вечностью? Это почти тривиально. И, скажем, перед лицом ста тысяч лет эти двадцать покажутся и вовсе ничем.

Шард подавил вздох.

— Да ты, я смотрю, философ, Селиос. Я же не столь одарен, а потому мне ничего не остается, как забрать тебя и Каттерлайна на Араминту.

— Но за что? Я больше все равно не могу ничего сказать!

— А это мы еще посмотрим.

Шард привез обоих йипов на Араминту, где их изолировали и допрашивали по отдельности. Каттерлайн вспомнил, в общем, все то же самое, что и его друг, хотя и менее точно.

Селиоса оправили в помещение бывшего Бюро Б, ныне редко используемого из-за своей мрачности и неудобств. Йипа провели в комнату и усадили на старое массивное кресло, смотревшее на трибуну. Здесь его оставили одного на полчаса, чтобы он мог получше представить себе положение, в которое его вовлек Намур. Комната, обшитая темными панелями освещалась всего тремя маленькими лампочками, висевшими под самым потолком и едва рассеивавшими мглу. Поначалу йип сидел смирно, потом начал нервничать, стучать пальцами по подлокотникам в ритме экстатических йиповских песен.

Бодвин Вук, одетый в непривычный костюм, состоявший из черных брюк, тускло-красной накидки с белым галстуком и мягкой судейской шапочки, неожиданно вошел в зал и встал на кафедре лицом к йипу. Он позволил себе долго его рассматривать и, наконец спокойно произнес:

— Ты убийца.

Йип некоторое время пораженно смотрел на это привидение во все глаза, затем прошептал:

— Но то, что было, давно прошло.