Вернор Виндж - Дети неба Страница 63

Она обернулась, направляясь к пандусу, ведущему на средний уровень, где находилось большинство станций программирования. Они набрали популярность, когда стали очевидными ограничения игр. В прежние времена ребята нос воротили от программирования Медленной Зоны. Осознание потребности в медицине такое отношение переменило. И для Детей и Стальных Когтей очень полезно было собираться и работать с «Внеполосным» в почти цивилизованном месте. Отчасти они занимались играми, но в основном — исследованиями, которые требовали работы со всей доступной автоматикой. Надо было мне этот зал создать много лет назад.

Но тогда все ее внимание было поглощено самообеспечением колонии и организацией Академии Детей. В те времена она сочла бы Новый зал баловством.

Сверху слышалось множество звучащих по-человечески голосов и вежливая настойчивость Тимора Ристлинга:

— Но я только хочу у тебя спросить…

— Потом, потом, дай я намечу, какие на сегодня проекты.

Голос был, похоже, Овина Верринга.

Наверху было темно — здесь тоже импровизированные конструкции загораживали светильники Невила. Равна замедлила шаг, глядя на разыгрывающуюся сцену. Перед Овином стояла группа из пяти или шести старших ребят, самые настойчивые из желающих форсировать медицинские исследования. По существу, та группа, для которой Невил и затеял свой переворот.

К этой группе и обращался Овин, он возился с интерфейсом большого дисплея, который в этот момент как раз не активизировался.

— Хотел вам показать обучающую программу, которую вчера нашел. Нам надо лишь…

— Овин, я только хотел тебя спросить, можно ли… — вмешался Тимор.

Овин отмахнулся:

— Тимор, потом. — Он продолжал воевать с интерфейсом, обращаясь к группе: — Автоматика у «Внеполосного» жалкая, но найденная мной программа обещает показать, как решать простую…

— Я просто думал, можно ли мне… — начал снова Тимор.

Теперь Овин обратил на него все свое внимание, глянул сердито, и Равна была готова броситься на помощь. Кажется, Овин Верринг не из тех, кто обижал Тимора, но прах ее побери, если она позволит ему начать сейчас.

— Тимор, послушай! Дай мне минуту, ладно? Я хочу, чтобы этот дисплей показал ребятам учебный ролик. А потом спрашивай, что тебе захочется.

Тимор глянул на подставку дисплея, будто только сейчас его заметил.

— А, вот этот? — Он протянул руку. Его пальцы мелькнули в служебном пространстве, ниже, чем сейчас работал Овин. — Он просто слегка поломан, — сказал мальчик таким тоном, будто что-то объяснял.

Овин Верринг отступил от расширяющегося дисплея, где соткалось изображение — Равна узнала инициирующую среду программиста. Смотри-ка ты, Овин нашел такую, которой она еще не видела, «Алгоритмы для придонных фидеров». Его аудитория уже вчитывалась в примечание и крутила первый урок: «Ограниченный поиск».

Овин секунду смотрел на картинку:

— Ага! Именно это я и… — Он глянул на Тимора: — Ладно. Так что ты хотел спросить?

— Можно мне эту станцию занять? В смысле только на сегодня.

Мальчик показал рукой на ту сторону помещения, где уже расположилась вокруг Белль Орнрикак, забив место для Тимора. Это была единственная станция, где сейчас не было очевидного пользователя.

Верринг задумался.

— Ну ладно. Давай.

Тимор радостно завопил и бросился к Белль.

Равна медленно выдохнула и вошла с таким видом, будто только что поднялась.

— А, Равна, привет! — Овин обошел своих слушателей — все они тщательно погрузились в обучающий ролик — и подошел к ней. Он легким движением руки показал в сторону Тимора и Белль: — Раз сейчас у меня вроде как отобрали мою рабочую станцию… можем минуту поговорить?

— Конечно.

После свержения Равны Овин вел себя попросту дружелюбно. Последнее время большинство сторонников медицинских исследований стали намного дружелюбнее.

— Мы для… как начальный этап проекта мы хотели бы переоборудовать больше гибернаторов. Но встроенные инструкции бесполезны, и пока что мы не можем получить от «Внеполосного» что-либо вроде списка пожеланий, хотя гибернаторы — технология древняя и простая.

Ага. Прозвучало как фрагмент из ее речи — той части, которую ей не пришлось произнести. Значит, Невил его поставил на эту задачу? Она посмотрела на команду Овина — все усердно старались понять урок.

Ладно.

— Насчет инструкций ты прав, Овин. Здесь, Внизу, они к ремонту не способны. С другой стороны, корабль владеет невероятным объемом информации об устройстве гибернаторов. Если ты сможешь выработать список поиска, использующий то, что ты видишь во встроенных инструкциях, и должным образом скормить это «Внеполосному»…

— И ты действительно будешь помогать? Даже после…

Равна кивнула.

— Есть один важный момент: надо будет решить, какой уровень медицинского риска считается допустимым.

И ее взгляд почти непроизвольно обратился на ту сторону зала, где сидел Тимор.

— А… — Тут Овин проследил за ее взглядом: — А! Я помню. Ты хотела отложить все работы такого рода еще и из-за риска.

Он смотрел на Тимора Ристлинга.

А Тимор настроил дисплей станции на крупный формат — наверное, Белль так легче было воспринимать, что он делает. Это были ненужные старания, потому что четверка свернулась на полу вокруг его стула, все глаза были закрыты. Но сейчас Тимор этого не замечал, он увлеченно размахивал руками. Это была не какая-то обычная игра, а что-то… куда более простое. Равна видела простые точечные маркеры, составляющие строки поперек плоскости. Внизу надписи вроде как на каком-то синтетическом машинном языке, трехбуквенные сокращения и числовые операнды.

— Похоже, что он написал какой-то двоичный счетчик, — тихо сказал Овин. — Печально. Недопустимо тратить силы человеческого разума на такие тривиальные задачи.

Овин глянул на Равну и вроде бы передумал продолжать тему. Она улыбнулась:

— И меня тебе тоже жалко, Овин?

— На самом деле мне жалко себя и… — Он жестом показал на своих друзей, выбирающихся из учебного ролика по придонным фидерам. — Такая трата сил.

Хотя дневного света и нет, все же у северной зимы есть свои отметки времени. В околополуденные часы наступают светлые сумерки. В ясные ночи, кроме этих сумерек, повисало от горизонта до горизонта полярное сияние, поминутно меняющееся. Качалась вдоль горизонта луна в своем десятидневном цикле. Приходили раз в три-четыре дня зимние бури, иногда не до конца затихающие до прихода следующего штормового фронта. Многие здания превратились в забавные холмы под снегом, и ровный пейзаж прорезали только улицы, которые абсолютно необходимо было держать чистыми.