Станислав Лем - Солярис. Эдем. Непобедимый Страница 64

Вокруг снова стало просторно, перед Доктором возвышалась огромная куполообразная громада улитки, и град уже совсем остывших во время длинного путешествия чёрных предметов посыпался сверху в её чрево. Доктор обошёл боковину улитки, уже зная, где нужно ожидать родов, и оказался рядом с товарищами, окружавшими Инженера, который всё ещё исследовал чёрный предмет, в тот самый момент, когда большой лопающийся волдырь брызнул готовой продукцией в лоток, снова высунувшийся из колодца.

— Алло! Можете не трудиться! Я всё понял! Сейчас я вам расскажу! — крикнул Доктор.

— Где ты был? Я уже начал беспокоиться, — сказал Координатор. — Ты действительно что-нибудь обнаружил? Инженер ничего не понимает.

— Если бы ничего, то это было бы ещё не так плохо! — гаркнул Инженер. Он поднялся, яростно пнул чёрный предмет и смерил Доктора сердитым взглядом. — Ну, и что же ты обнаружил?

— Стало быть, это происходит так, — со странной улыбкой сказал Доктор. — Эти штуки всасываются туда, — он показал на открывшуюся в этот момент пасть. — Теперь они внутри нагреваются, видите? Потом все расплавятся, перемешаются, поедут порциями наверх, там начинается их обработка; ещё слегка вишнёвые от нагрева, они проваливаются вниз, там должен быть ещё один ярус, там с ними ещё что-то происходит, они возвращаются через колодец, здесь, уже остывающие, но ещё светящиеся, отправляются на экскурсию под самую крышу, попадают в этот пирог, — он показал на улитку, — потом на склад готовой продукции, из него идут обратно в эту пасть, расплавляются в ней, и так по кругу, без конца формируются, обрабатываются, расплавляются, формируются.

— Ты с ума сошёл? — шёпотом сказал Инженер. На его лбу выступили крупные капли пота.

— Не веришь? Можешь проверить сам.

Инженер проверил — два раза. Это длилось добрый час. Когда все снова оказались у лотка, в который как раз ровными четырёхугольниками укладывалась очередная порция "конечного продукта", начало смеркаться, и зал стал серым.

Инженер словно помешался: он трясся от возбуждения, его лицо судорожно подёргивалось. Остальные, не менее удивлённые, не переживали, однако, этого открытия так бурно.

— Нужно уходить отсюда сейчас, — сказал Координатор. — В темноте это может быть сложно.

Он взял Инженера за плечо. Тот безвольно двинулся за ним, но вдруг вырвался, подскочил к оставленному чёрному предмету и с трудом поднял его.

— Хочешь забрать с собой? — спросил Координатор. — Ладно. Ребята, помогите ему.

Физик ухватился за ушки выступов, и они вдвоём с Инженером потащили бесформенный чёрный предмет. Так они добрались до вогнутой границы завода. Доктор спокойно шагнул в лоснящуюся сиропообразную стену «водопада» — и очутился на равнине; на него пахнуло свежим вечерним воздухом. Он с наслаждением втягивал его и подставлял лицо порывам ветра. Другие вынырнули за ним. Инженер и Физик с трудом донесли свой груз до места, где было оставлено снаряжение, и бросили его.

Зажгли плитку, подогрели немного воды, развели в ней мясной концентрат и набросились на еду. Ели молча. Тем временем совсем стемнело, вспыхнули звёзды, их холодный электрический блеск с каждой минутой становился ярче. Неясные заросли далёкой рощи растаяли во мраке, только голубоватое пламя горелки, шевелящееся под слабыми порывами ветра, давало немного света. Из-за погружённой во мрак высокой стены завода не доносилось ни звука, не было даже видно, плывут ли ещё по ней горизонтальные волны.

— Здесь темнеет, как у нас в тропиках, — сказал Химик. — Мы ведь упали в районе экватора?

— По-моему, да, — ответил Координатор. — Хотя я даже не знаю наклона планеты в эклиптике.

— Как так? Ведь это должно быть известно?

— А как же, но данные на корабле.

Они замолчали. Чувствовалась ночная прохлада, все закутались в одеяла, а Физик принялся ставить палатку. Он накачал полотнище, так что оно натянулось и стало похоже на сплющенное полушарие с маленьким лазом в самом низу, и стал искать какие-нибудь камни, чтобы понадёжнее прижать края палатки — там имелись специальные штыри, но их нечем было вбить в почву, — но натыкался только на мелкие камешки. К сидящим вокруг голубоватого огонька друзьям он вернулся с пустыми руками.

Вдруг его взгляд упал на принесённый ими тяжёлый предмет. Физик поднял его и придавил им край палатки.

— Хоть на что-то пригодилось, — сказал наблюдавший за ним Доктор.

Инженер сидел съёжившись, опустив голову на руки, в состоянии полной подавленности. Он долго не произносил ни слова, потом что-то невнятно пробормотал — просил передать тарелку.

— И что теперь, родные мои? — внезапно заговорил он, выпрямляясь.

— Спать, ясное дело, — спокойно ответил Доктор, благоговейно достав из портсигара сигарету и с наслаждением затягиваясь.

— А завтра что? — спросил Инженер, и было видно, что его спокойствие — тонкая, до предела натянутая струна.

— Генрих, ты ведёшь себя, как ребёнок, — сказал Координатор, чистивший кастрюлю песком. — Завтра обследуем следующую секцию. Я полагаю, мы сегодня осмотрели около четырёхсот метров.

— И ты думаешь, мы найдём что-нибудь другое.

— Не знаю. У нас есть ещё один день. После полудня придётся возвращаться к ракете.

— Я безумно рад, — буркнул Инженер. Он встал, потянулся и охнул. — У меня как будто все кости переломаны, — признался он.

— У нас тоже, — добродушно заверил его Доктор. — Слушай, ты и вправду ничего не можешь сказать об этом? — Он показал горящим концом сигареты на едва видимый предмет, который прижимал край палатки.

— Могу. А почему бы нет? Конечно, могу. Это устройство, которое служит для того, чтобы его сначала…

— Нет, серьёзно. Ведь там есть какие-то части. Я-то в этом не понимаю.

— А я, ты думаешь, понимаю?! — взорвался Инженер. — Это создание сумасшедшего. — Он ткнул рукой в сторону невидимого завода. — Вернее, сумасшедших. Цивилизация душевнобольных — вот что такое этот проклятый Эдем! То, что мы притащили, прошло целую серию процессов, — продолжал он спокойнее. — Прессовка, вдавливание прозрачных сегментов, термическая обработка, шлифовка. Здесь какие-то высокомолекулярные полимеры и какие-то неорганические кристаллы. Это часть, не целое. Для чего она может служить, не знаю. Но даже вынутая из этой сумасшедшей мельницы — сама по себе — она кажется мне ненормальной.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Координатор.

Химик убрал посуду и припасы, развернул одеяло. Доктор погасил сигарету и заботливо спрятал недокуренную половинку в портсигар.

— У меня нет никаких аргументов. Там внутри есть какие-то элементы — они не соединяются ни с чем. Как бы замкнутая электрическая цепь, но расчленённая изоляционными вставками. Это… это не может работать. Так мне кажется. В конце концов, за столько лет в человеке вырабатывается какая-то профессиональная интуиция. Я, конечно, могу ошибиться, но… нет, я предпочитаю об этом вообще не говорить.