Кейт Лаумер - Миры Империума Страница 64

Патриарх издал хриплый каркающий звук. Я ждал, дыша ртом. Тюремщик встряхнул меня и что-то мне пролаял.

— Извините, ребята,— прохрипел я.— Моя твоя не понимай.

Бородатый старик подскочил, словно его ткнули раскаленной кочергой, и что-то провизжал. До меня долетели брызги слюны. Не переставая верещать, патриарх прыгал с удивительной энергией, потом, внезапно оборвав выступление, он резким движением приблизил свое лицо к моему, а охранник на всякий случай жестко взял меня за шею. Я уставился в голубые глаза — такие же человеческие, как и мои, только посаженные на эту жуткую карикатурную рожу с ее открытыми порами величиной со спичечные головки и ручейком слюны, проложившим путь из отвисшего рта в редкую бороду...

Старец с фырканьем подался назад, взмахнул рукой и произнес еще несколько фраз. Как только он закончил, тонкий голосок донесся откуда-то слева. Мои провожатые торопливо развернули меня в том направлении, где зашевелилась очередная шелудивая медвежья шкура, и держали, покуда второй обитатель зверинца, еще более уродливый, таращился и пускал слюни. Взгляд мой пропутешествовал к нише, расположенной в следующем ярусе. Сквозь полумрак мне едва удалось разглядеть снабженные подпорками кости скелета, пустые глазницы черепа, сардоническую ухмылку массивных челюстей и толстый кожаный ошейник, по-прежнему охватывающий шейные позвонки. Очевидно, выдвижение в местный Верховный суд являлось пожизненным назначением.

Меня дернули за руку, и это движение вернуло меня к более неотложным материям — дедушка передо мной вопил. Я молчал. Он поднял губу, обнажив беззубые пожелтевшие десны и язык, похожий на набитый песком розовый носок, и перешел на визг. Данное действие пробудило от спячки новых мудрецов. Уханье и клекот теперь раздавались сразу с нескольких сторон.

Мои охранники послушно подвели меня к следующему судье, тучному субъекту с раздутым пузом, где в зарослях редкой шерсти, словно гончие в поисках потерянного следа, беспорядочно сновали большие черные блохи. У этого еще сохранился один зуб — загнутый, желтовато-коричневый клык больше дюйма длиной. Его он мне и продемонстрировал. Затем, издав булькающий звук, нагнулся вперед и занес для удара длинную, как портальный кран, ручищу. Мои бдительные стражи отдернули меня, а я на всякий случай втянул голову в плечи, исполнившись мимолетного чувства благодарности к провожатым. Даже этому дряхлому безумцу, дотянись он до меня, наверняка хватило бы сил размозжить мне челюсть или сломать шею.

Далее мы двинулись на жалобный крик из ниши, расположенной в самом верхнем и темном ярусе. Тощая рука без двух пальцев, ухватив скрюченное тело, подтянула его в сидячее положение. На меня сверху вниз смотрела половина лица. Сначала шли шрамы, потом рваный край, затем голая кость на месте правой щеки. Глазница сохранилась, но пустая, обтянутая сморщенными, ввалившимися веками. Уполовиненный рот, лишенный возможности закрываться как следует, застыл в подобии мертвой висло-губой улыбки, придававшей образу ее обладателя тот же нервирующий оттенок, что и пуделиная стрижка — гиене.

Я уже шатался и реагировал не так быстро, как того хотелось моим поводырям. Тот, что слева, по-видимому наиболее жестокий, поднял меня за руку, шваркнул вниз, вздернул обратно на ноги и встряхнул, будто пыльное одеяло. Я зашатался, поймал равновесие и, вывернув кисть из захвата, двинул ему в брюхо. С тем же успехом я мог напасть на мешок с песком. Здоровяк небрежно вернул меня в прежнее положение. Похоже, он даже не понял, что его ударили.

Потом мы некоторое время торчали посреди зала, а совет старейшин пребывал в глубоком, но шумном раздумье. Закрытием заседания послужила горсть мусора, посланная толстобрюхим в ответ на могучий плевок, адресованный ему через все помещение одним из взбешенных оппонентов. Стражники попятились, вытолкали меня в коридор и погнали на очередную прогулку по кривым переходам. Из зала у нас за спиной неслись уханье и рык.

Данное путешествие закончилось еще в одном помещении, представлявшем собой бесформенное расширение коридора. К одной из стен здесь притулилась каменная скамья, другую украшал неровный ряд грубых полок, способных вместить средних размеров гроб. Мутный свет от обычной лампочки падал на кучу мусора и всевозможное оборудование неизвестного назначения. В центре рукотворной пещеры зияло отверстие, откуда доносилось журчание. Судя по запаху, санитарные удобства. На сей раз меня привязали за лодыжку и позволили сидеть на полу. Еще мне сунули глиняный горшок с какой-то кашей. Я понюхал, закашлялся, отодвинул предложенное угощение. Оказывается, я пока не настолько проголодался.

Миновал час. У меня сложилось ощущение, будто мы чего-то ждем. Двое моих приятелей — или двое других, я бы не взялся утверждать со всей определенностью — сидели на корточках у противоположной стены, без разговоров черпая ужин из жральных горшков. Я уже почти не чувствовал запахов, обонятельные нервы совсем онемели. То и дело вваливался кто-нибудь еще, подходил попялиться на меня, затем убирался.

Наконец прибыл посыльный и что-то повелительно пролаял. Мой эскорт поднялся на ноги, тщательно облизал пальцы толстыми розовыми языками величиной с подметку и, освободив мою ногу от браслета, снова погнал меня вперед. Теперь мы двигались вниз, раз за разом сворачивая в боковые ответвления, миновали широкий зал, где не меньше пятидесяти здоровенных дядек сидели на длинных скамьях — явно какое-то собрание,— мимо входа, откуда сиял свет позднего вечера, затем снова вниз в узкий проход, который заканчивался тупиком.

Левый — мой более жестокий спутник — поднял меня за руку и швырнул к круглому отверстию двух футов в поперечнике, расположенному в полуметре над полом. Отверстие походило на крысиную нору-переросток, достаточно широкую, чтобы в нее мог пролезть человек. Мгновение я колебался, пытаясь сформулировать для себя план дальнейших действий. Наше совместное путешествие, судя по всему, наконец-то завершилось. Стоит мне оказаться внутри, и возможности бежать может больше не представиться. Впрочем, такой возможности не представлялось и до сих пор.

Удар по голове впечатал меня в стену. Я сполз на пол и перевернулся на спину. Провожатый склонился надо мной, замахиваясь для новой затрещины. Хватит с меня этого парня. Не задумываясь о последствиях, я согнул колено и встретил выпад здоровяка жестким ударом в пах. Тот согнулся пополам, и второй мой удар пришелся ему точно в пасть. Я мельком заметил проступившую розоватую кровь...

Второй обезьяночеловек поспешно сгреб меня за шиворот и почти небрежно засунул в нору. Я торопливо пополз во влажный холод и плотный дух хорошо выдержанного французского сыра. Следующие пять футов привели меня к обрыву. Ощупав край, я обнаружил пол двумя футами ниже, перекинул ноги и встал лицом ко входу. Жук-пистолет автоматически хлопнулся в ладонь. Когда Большой Мальчик сунется сюда, его ждет сюрприз.