Иэн Бэнкс - Безатказнае арудие Страница 64

Разбудил ее собственный голос, зазвучавший в ее голове, скрипучий и прерывистый:

«… снись, слышишь?… Это… дфий!..»

Она открыла глаза. Ее окатила волна зловонного дыхания. Она посмотрела перед собой и на покрытом пылью полу в сером полусвете увидела нечто похожее на два волосатых ствола дерева, между которыми болталось что-то вроде змеи, покрытой шерстью.

Она медленно подняла взгляд. Стволы соединялись наверху, раздутое волосатое тело переходило в клыкастую и, похоже, безглазую голову – шире, чем туловище Гадфий. На макушке куполообразной головы помещалась еще одна голова, бледная, безволосая и получеловеческая. Эта голова смотрела на Гадфий. Над ней раскачивалась в стороны еще одна, с крохотными внимательными глазами и толстым изогнутым клювом; эта последняя сидела на длинной, чешуйчатой, змееподобной шее.

Внимание Гадфий привлекло множественное фырканье и глубокое, сотрясающее грудь дыхание, и тогда ей стало ясно, что необыкновенное существо перед ней было одним из многих, стоящих неровным полукругом перед нишей, где она нашла убежище. Одно из животных топнуло ногой. Гадфий почувствовала, как земля сотряслась.

Она смотрела на это сборище. Она думала, что вот-вот потеряет сознание, но этого не случилось.

Адиджин, качая головой, подошел к окну своего частного кабинета.

– Вы хотите сказать, что нам, возможно, придется отдать этим чертовым инженерам в Часовне то, что они хотят?

– Похоже, у нас нет выбора, – сказал Онкатерий. Он сидел, закинув ногу на ногу, и одной заботливой рукой разглаживал штанину. – Кажется, даже те, кто вначале горой стоял за войну, теперь признают, что выиграть ее невозможно.

Адиджин при этих словах сморщил нос, но наживку не заглотил.

– Времени не остается, – спокойным голосом сказал Онкатерий. – Вторжение приближается, и, видимо, поэтому и нам следует приблизиться к нашим, как бы это сказать… братьям инженерам в Часовне. Нам нужен доступ, который, судя по их словам, у них есть…

– Вот именно, судя по их словам, – сказал король, глядя из окна вниз в глубины Большого зала. Реки, дороги и железнодорожные пути пересекали местность внизу в восходящем порядке, все прямые.

– Скажем лучше, они делают вид, что он у них есть, – невозмутимо продолжил Онкатерий. – По всей видимости, у них нет доступа к важным системам в криптосфере, а потому мирное разрешение спора, видимо, является наилучшим выходом для всех заинтересованных сторон.

– Мирное разрешение спора, по которому эти ублюдки получат слишком много преимуществ. – Адиджин сплюнул.

– Я полагаю, его величество знает мое отношение к идее развязать конфликт с инженерами.

– Да, – сказал король, закатывая глаза и поворачиваясь. – Насколько помнится, вы высказывали это свое отношение столько раз, что мне и помнить об этом противно, а нужно было высказаться, когда это могло что-то изменить: в самом начале.

Адиджин стоял за внушительно тяжелым, изукрашенным вращающимся креслом на дальнем конце его еще более внушительного, тяжелого и изукрашенного стола.

Онкатерий выглядел уязвленным.

– Прошу прощения, но ваше величество не отдает мне должного. Можно поднять протоколы – я не сомневаюсь, в них зафиксировано, что я не раз…

– Оставим это, – сказал король, поворачивая кресло и тяжело усаживаясь в его обволакивающую нишу.

– Если нужно пойти на компромисс, то мы пойдем на него. Мы можем обсудить это решение на заседании Консистории сегодня вечером, если делегация Часовни к тому времени подготовит ответ. – Король печально улыбнулся. – Но по крайней мере, мы не будем делать никаких уступок озабоченному межклановому сброду ученых и математиков.

Онкатерий холодно улыбнулся.

– Я принимаю похвалу вашего величества в адрес службы безопасности.

Адиджин сузил глаза.

– Гадфий все еще на свободе?

Онкатерий вздохнул.

– Пока еще. Она старушка и ученый, ей просто повезло, и…

– Разве мы не могли попытаться арестовать ее? Какой был смысл ее убивать?

– Получив подтверждение существования заговора, – сказал Онкатерий, словно произнося заученную речь, – и имея санкцию на его подавление, мы пришли к выводу, что именно от нее можно ждать самых серьезных неприятностей. Требовались быстрые действия. Наш оперативник с учетом обстоятельств предпринял необходимые шаги. Я уверен, ваше величество понимает, что убийство обычно считается куда как более простым действием, чем арест. – Онкатерий удостоил короля едва заметной улыбки. – С учетом того, что попытка нашего агента просто убить главного ученого Гадфий привела к трем смертям, остается лишь радоваться, что мы не предпринимали действий по ее аресту.

– С учетом того, насколько профессионально ваши люди осуществляли эту операцию, я не сомневаюсь, что вы правы, – сказал король. Он получил удовольствие от того, как искривилось при этих словах лицо собеседника. – Еще что-нибудь?

– Ваше величество уже проинформировано о поимке асуры?

– Задержана для допроса, – сказал Адиджин, махнув рукой. – Дело движется?

– Мы не прибегаем к радикальным мерам. Однако полагаю, что мне придется допросить ее самому, – ровным голосом произнес Онкатерий.

– А что с этим мальчишкой, ходоком, которого подозревали в крипт-хакерстве? Ему что, тоже удалось уйти?

Онкатерий улыбнулся.

– Разбираемся.

3

Сессин стоял на сыпучей дюне посреди пустыни, глядя в направлении высокой серой башни в конце полуострова, отрезанного от песков высокой черной стеной. Внутри стены у подножия башни был сад в виде зеленого треугольника. За стеной, с обеих сторон, катило свои волны море, похожее на складчатую бронзу, в которой отражался свет красно-оранжевой сети, горящей в небе. Он отвернулся на мгновение, пытаясь удалить изображение с небес, но оно не хотело исчезать.

Тот же самый свет окрашивал утесы сзади в розоватый оттенок, рябь волнами бежала по песку под его подошвами. В воздухе висел запах соли.

Он почувствовал что-то такое, чего давно уже не чувствовал, и не сразу признался себе, что это чувство – страх. Он пожал плечами, закинул рюкзак себе на плечо и продолжил путь в направлении башни вдалеке, оставляя глубокие нечеткие следы в мелком, как тальк, песке. В воздухе висело нечеткое, прозрачное облако сопровождавшей его ныли.

Шел десять тысяч двести седьмой день времени его пребывания в крипте. Он был здесь уже почти двадцать восемь лет. За пределами крипта, в другом мире, прошло чуть больше дня.

Стена была обсидиановая, местами выщербленная, а местами все еще отполированная до блеска. Она уходила в песок, как черный нож длиной в километр и высотой не меньше пятидесяти метров. Он стоял молча, глядя на почти плоский утес, потом побрел к ближайшему берегу. Стена вдавалась в море метров на сто. Он повернулся на каблуках и пошел в другую сторону.