Коллектив авторов - По ту сторону реальности. Том 3 (Сборник мистики и фантастики) Страница 64

И вдруг. Он снова увидел Свет. И Эльзу. Только теперь она была в языках пламени, а глаза ее наполнились тревогой и страхом. Языки лизали ее, не причиняя вреда, однако в этом видении было столько мольбы и отчаяния, а в глазах ее – столько любви и надежды, что старик задрожал.

– Нет, не сметь! Стекло это. Дьявольское. Погублю я себя. И тебя, Эльза. И всех. Мир погублю. Проклят будь, сатанинское твое дело! Не буду! Говоришь, нельзя разбивать? Так вот же. Получи, отродье адово!

Мартин, к которому словно вернулись силы, с размаху ударил резаком по сверкающей поверхности. Однако тот отскочил, не причинив стеклу ни малейшего вреда, даже царапины не оставив. Мартин еще раз нанес удар – ничего. Стекло лежало целехоньким, переливаясь теперь темно-багровыми сполохами, словно гневаясь и угрожая.

– Глупый, ничтожный старикашка! Что, позвали тебя? Он хочет твоими руками меня остановить? – громовой хохот огласил вновь стены подземелья. – Ты что же, всерьез думаешь, что мне помешаешь? Я непонятно обьяснил тебе, смертный?

Дикая боль пронзила все тело старого стекольщика, железной рукой схватив за сердце, ноги подкосились, холодный пот прошиб до костей… Мартин чуть не выронил резак, едва удержавшись на ногах. Он оперся на стол, тяжело дыша и беззвучно шевеля губами.

– Режь, смертный. И будь послушен, – голос дьявола был сух и спокоен, – и тебе воздастся за труды твои.

Бесенята, на время прекратив перемешивать варево, толклись у ног Мартина, противно и сердито попискивая и скаля зубы. Ручками они тянули стекольщика к столу, заставляя его вновь поднять резак для свершения сатанинской задумки. Котел загудел, печь отозвалась рокотом.

И тут Мартин, ухватив край стекла, потянул его на себя, пытаясь переместить. Лист был таким тяжелым, что не сдвинулся с места… бесенята, пронзительно завизжав, повисли на руках стекольщика… Но у старика вдруг, словно по велению какому, силы удесятерились. Не обращая внимания на проклятых чертенят, кусающих его и хватающих за руки, он изо всех сил потащил стекло на себя… лист сдвинулся и медленно сполз на край огромной столешницы.

– Нет!!! Остановись, мерзкий, ничтожный человечишко! Адские муки ждут тебя!!! Не смей. Ты не помешаешь мне!!! – голос Люцифера приобрел такую силу, что камни в стенах задвигались, а бесенята, тоненько застонав, осыпались, как сухие листья, с рук и плечей Мартина и, зажав уши, катались по полу.

– Эльза… милая… прости старика. Иду к тебе! – это были последние слова старого стекольщика.

Лист, задержавшись на секунду на краю, словно в раздумьях, медленно сполз вниз и одним краем упал на пол. Странный, мелодичный и печальный звук, похожий на звон колокола, огласил своды подземелья. Огромное стекло треснуло сначала пополам, а затем рассыпалось на несколько больших осколков.

Стены затряслись. Люцифер, изрыгая пламя и проклятия, медленно почернел, словно остывая, и постепенно исчез, как бы врастая в землю. Огненный вихрь вырвался из печи, закружил в диком танце саму печь, котел, стол, визжащих от ужаса бесенят и старого Мартина. Гигантская воронка, засасывая в себя все, кружилась, перенося в другое измерение подземелье и все, что находилось в нем… мелькали своды и небо, драгоценные камни и мечи, щиты… окровавленные латы, плахи и виселицы, костры с корчащимися на них в муках еретиками, рушились дворцы, огонь пожирал хижины… миллионы самых разных лиц закружились в воронке, постепенно превращаясь в размытые маски, безликие и немые, а затем исчезли, словно стертые невидимой рукой.

Лавка Алоиза опустела, как словно бы некто просто выдул из нее все содержимое. Жалобно поскрипывая, дрожали ставни на открытых окнах, двери уныло приоткрылись, показывая пустоту и унылую скорбь внутренних помещений. Ветерок кружил маленьке столбики пыли, невесть откуда взявшейся на пустых полах.

И одновременно с этим вдруг исчезли все картины Циффера, проданные им горожанам! Люди, оставшиеся в живых, тяжело размыкая веки, словно очнулись от нелепого, страшного сна, приходя в себя, и с недоумением и страхом озирались вокруг – что же это, Господь милостивый? Что же было? Как и зачем?..

Городок, словно возвращаясь к жизни после тяжелого обморока, постепенно зализывал раны. Люди, испуганно крестясь, чинили разрушенные жилища, смывали кровь, хоронили мертвых… многие так и не нашлись – пропал невесть куда сбежавший пастор, Алоиз Бон, по свидетельству некоторых сгоревший дотла в охватившем его адском пламени, и многие другие. Впрочем, люди и не надеялись их найти, да и искать никто не решился. Все единодушно сошлись на том, что городок посетила нечистая сила, затмившая разум людей, и лишь вмешательство Всевышнего спасло их от адовых мук после неминуемой и мучительной гибели…

Никто так и не решился войти в опустевшую непонятным образом лавку Алоиза Циффера. С тех пор дом этот, обветшавший и полуразвалившийся, уж много лет с опаской обходили стороной, запрещая детям приближаться к нему, рассказывая страшные истории и упоминая, крестясь, имена Циффера и старого стекольщика, по мнению многих, заключившего сделку с дьяволом и отправившегося прямехонько в преисподнюю вслед за своим патроном… Кстати, тела стекольщика так и не нашли. Лишь сумасшедший, бывший нотариус Фишель, грязный и в лохмотьях, бродивший по городку и живший подаянием сердобольных граждан, рассказывал, что видел Мартина, да не с кем-нибудь, а с самим Сатаной, и укатили они на адской колеснице, веселясь и распивая нечистое вино.

Прибывший на смену исчезнувшему новый молодой пастор, собрав прихожан на воскресную проповедь, долго и красноречиво убеждал их, что Господь всесилен и прощает любые грехи лишь тогда, когда он – в сердце каждого. Нечистый же, принимая самые разнообразные обличья, стелет мягко, даря сиюминутные блаженства, а сам потом тащит упирающиеся души прямехонько в адовы котлы. Горожане, еще не пришедшие окончательно в себя, испуганно молились, вздрагивая при упоминании нечистой силы, и истово просили Бога, чтобы тот дал им покой и мир.

Так закончилась эта история. Городок стал жить прежней жизнью, постепенно забылись все злоключения нескольких дней, стоивших такую цену. Лишь несколько событий, да и то похожих более на сказку или выдумку, занимали еще какое-то время умы горожан.

Первая из них была таковою, что маленькая девочка Линхен, выдумщица и егоза, играя на лугу и срывая цветы, увидела Единорога. Она, как зачарованная, смотрела на прекрасное существо, сиявшее под ласковым солнцем, грациозно передвигавшееся среди высокой травы. Единорог был великолепен… рог его мерцал золотыми блестками, а белая шерсть – чище свежевыпавшего снега.