Сборник - Фантастика, 1966 год. Выпуск 1 Страница 65

Вот фантастичный саркофаг в центре стеклянного зала.

Машины, автоматы, пульт с мигающими лампочками. Бледное, величественное лицо под стеклянной крышкой. Это я.

Неважно, что я был некрасив. Все изменилось.

Потом пробуждение. Толпа академиков из разных стран.

– Включайте программу пробуждения!

Напряженное внимание. Десять, двадцать, тридцать минут.

Осциллографы показывают кривые. На огромном табло прыгают цифры.

–Заработало сердце!

– Открыл глаза!

И так далее.

Нет, серьезно, это возможно. То есть в смысле заснуть и пока не умереть. Не совсем умереть.

Да, пожалуй, еще не разрешат. Скажут: умирай нормально. Что за фокусы? Так все захотят в бессмертие. Опыт стоит государству немалых денег.

Нет, спать я не могу. Встать и работать. Вспомнить все, что знаю, прнтать, записать.

Встаю.

Глава вторая

Лаборатория. 8 часов утра. Я задержался дома - ночью поздно обдумывал вчерашнюю идею об анабиозе. Она стала обычной научной проблемой. Хорошо. Выйдет не выйдет, но хотя бы отвлечет.

Шерез двор. Здание построено перед войной. Трexэтажное, когда-то оно представлялось весьма совершенным, а теперь тесное и неудобное. Современная наука требует не только стен. Лаборатории строятся, как заводы, вместе с технологическим оборудованием.

Как жаль, что мне не дождаться нового здания! Сейчас плохо: опыты проводим внизу, обдумываем на втором этаже, а “паяем” в полуподвале.

Впрочем, одни острослов сказал, что учреждение переживает расцвет, пока находится в старых и плохих зданиях.

Как только строятся дворцы - наступает упадок. Этим я всегда утешаю своих ребят, когда они жалуются на неустроенность. Вдруг я подумал: без меня они не расцветут. Стыдно.

Раздеваюсь. Тут же, в вестибюле, стоит стол для пингпонга. Какие-то бездельники уже с утра играют. Кажется, из отдела физиологии дыхания. Это называется физкультурная пауза. Специально придумали для лодырей.

Какой темный коридор!

Вот наш отсек: по три комнаты е каждой стороны. Все двери открыты. Приятно видеть, что работа кипит, люди снуют взад и вперед. Не делают зарядки, паршивцы, пренебрегают распоряжениями.

Я сегодня чувствую себя как гость: на все смотрю со стороны и другими глазами.

– Здравствуйте, Иван Николаевич!

Первое приветствие: тетя Глаша, уборщица, несет ведро с помоями. Полное, к счастью.

– Здравствуйте, тетя Глаша! Как самочувствие?

– Плохо! Опять слив в операционной засорился, таскаю ведрами.

Первая операционная: Семен ведет опыт с изолированной почкой.

– Здравствуйте, товарищи!

Все дружно улыбаются и отвечают. Пока еще. Вот он, мой заместитель.

Никак этот Семен не поймет нового технического подхода к проведению опытов: нужно держать под контролем максимум “входов” - вслед за Юрой я теперь тоже так называю все внешние воздействия на систему.

– Семен Иванович, почему же у вас температура не стабилизирована? Всего тридцать градусов.

– Да вы знаете, теплообменник испортился. Мы решили так.

– Напрасно. Такой сложный опыт - и пропадает зря.

Моргает - и все. Что он скажет?

Картина: в центре на подставке почка в прозрачном сосуде. К ней идут два шланга с кровью от машины АИК, за которой сидит “машинист” Сима и с очень деловым видом крутит разные ручки. От шлангов машин и почки тянутся провода в угол к сложному комплексу электронных аппаратов, наставленных в три этажа. Там командуют два техника - Миша Самохин и Лена Ганжа. Они совсем юные, нынче кончили техникум. Приятно посмотреть.

– Сколько же параметров вы контролируете сегодня?

По-моему, Семен замялся. Инженер Коля Гулый, который, я знаю, всем здесь командует, смотрит на него с сожалением.

Не буду ставить в неловкое положение начальство.

– Скажите, Коля, вы.

– Мы непрерывно записываем давление крови на входе и выходе, содержание Oz и С02. Кроме того, определяем PO2 в ткани самой почки. Биохимия делает нам анализы через тридцать минут.

Он перечисляет: адреналин, органические кислоты, щелоч,ной резерв, аминокислоты, рН и некоторые ферменты. И конечно, количество и состав мочи.

– Но почему же вы не стабилизировали температуру?

– В начале опыта потек теплообменник, я…

Он замолчал, не хочет подводить начальство.

Семен:

– Это я велел продолжать опыт. Жалко было срывать, когда уже почка была выделена.

– Хорошо, продолжайте. Раз уж так случилось, то я вас попрошу проследить работу почки при специальном охлаждении.

Это нужно мне. Мои почки будут совсем холодные, и сомнительно, будут ли они работать. Впрочем, это не так важно, есть специальный аппарат…

Смотрю. Все заняты своим делом. Атмосфера спокойная.

К Семену они, кажется, просто равнодушны. А ко мне? Наверное, я хороший начальник. Не придираюсь по мелочам.

“Я вам советую”. “Я вас прошу сделать так-то”. Я просто стесняюсь. Это часто вредит дисциплине. Не все понимают хорошее обращение.

Можно, наверное, идти. Хотелось бы сказать теплые слова, но не умею. Покажется смешным.

Иду в другую комнату. Знаю, что там должен быть опыт по изучению характеристики сердца и сосудистой системы.

Новая методика.

Какой ансамбль! Оперируют Игорь и Вадим, а Ира что-то возится около аппаратуры. Не замечают.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, Иван Николаевич! Как ксвдти! Мы хотим выделить сердце вместе с легкими, чтобы пойнйстыо пересечь к ним нервные пути, но сохранить первую регуляцию сосудов и внутренних органов.

– Я знаю. Так что?

– Да мы никак не можем отделиться от пищевода и позвоночника. Много мелких сосудов. Покажите нам!

Это, конечно, Вадим. Не стесняется в просьбах.

– Хорошо. Сейчас переоденусь.

Не собирался оперировать, но сейчас рад. Когда работаешь руками, то не остается места для посторонних мыслей.

В соседней комнате, где хранится всякое хозяйство, надеваю белые брюки и рубашку. Они хорошо поглажены. Это заботы Юли, старшей лаборантки. Другие надевают неглаженое.

Я люблю оперировать. Правда, сейчас острый опыт, то есть без соблюдения асептики, но все равно я хочу, чтобы было чисто и красиво.

Мою руки. Надеваю халат и перчатки. Все остановились и ожидают. Только Ира с двумя своими помощниками все еще склонилась над аппаратами. Наверное, что-то не ладится, а скоро нужно уже записывать. Вадим подмигивает:

– Техника подводит. (Озорные глаза. Веселый.) - Ничего, как-нибудь справимся.

Собака лежит, разрезанная почти пополам. Операция трудная: нужно отделить сердце вместе с легкими от соседних органов, включить в артериальное и венозное русло специальную внешнюю систему трубок и резервуаров, позволяющих произвольно регулировать работу сердца. При этом кровоснабжение мозга не должно прерываться ни на секунду, чтобы не нарушить иннервации всего организма. Кроме того, нужно ввести несколько датчиков в артерии вены.