Кристофер Сташеф - Волшебник не в своем уме Страница 65

— Заинтересовалась... мной? Не хочешь же ты сказать... Не влюблена же она...

— А по-моему, влюблена, — возразил Гар. — Я не читаю таких вещей в чужих умах, Джанни, но когда мужчина или женщина влюблены, мысленно они просто кричат об этом, и не услышать невозможно. Иди к ней. Поспеши, пока она не покинула город.

— Поспешу! Спасибо тебе, Гар! О, большущее тебе спасибо!

Джанни потянулся к Гару, крепко обнял его на прощание, отчего они оба чуть не свалились с коней, а потом развернул своего коня и во весь опор погнал его по мосту к городу.

Гар проводил его взглядом. Губы его тронула печальная усмешка. Неожиданно Джанни придержал коня, обернулся, помахал рукой. Гар улыбнулся шире, помахал рукой в ответ и смотрел вслед другу, пока тот скакал к внутренним воротам. А когда он исчез за ними, Гар развернулся и поскакал на вершину холма. Там он спешился, хлопнул коня по крупу и отправил назад. Затем он поднес к губам брошь и сказал:

— Давай, Геркаймер.

Потом он стоял и смотрел в небо, успевшее за это время порозоветь на востоке. Первые лучи еще не взошедшего солнца озарили огромный золотистый диск, опустившийся на вершину холма.

Джанни на полном скаку мчался по улицам, где уже появлялись отправлявшиеся на работу люди. Лошадь он остановил только на Пьяцца-дель-Соль, ну и конечно же, сразу увидел кибитку — а ведь прошлой ночью она была где-то спрятана. Загнанную, взмыленную лошадь он оставил, не привязав, а сам со всех ног бросился к кибитке и, взбежав по приступочке, забарабанил в дверцу.

— Медаллия! Открой! Ты не должна уезжать! Открой, прошу тебя!

Дверца открылась. На пороге стояла Медаллия и широко открытыми от изумления глазами смотрела на Джанни. Гар был прав. На ней было дорожное платье.

— Джанни Браккалезе! Что за срочное дело привело тебя ко мне в столь ранний час!

— Я узнал, что ты — та, что являлась мне во сне! — выпалил Джанни.

Она побледнела.

— Кто тебе такое сказал?

— Волшебник, который также являлся мне.

Бледность Медаллии сменилась румянцем.

— Этот гадкий старикашка! — взорвалась она. — Как он посмел...

Она умолкла, и глаза ее распахнулись шире.

«Так и есть, — догадался Джанни. — Я молчу, но разум мой кричит о любви к ней».

Медаллия отступила, впустила Джанни в фургон. Он обнял и поцеловал ее. Она не сразу пришла в себя от потрясения, но вскоре растаяла. Джанни, не прерывая поцелуя, захлопнул дверцу, задвинул засов и прошептал:

— Прекрасная дама моих сновидений, я люблю тебя!

Потом он закрыл глаза и вновь поцеловал ее, и перед ним предстала чудесная танцовщица, но только теперь лицо ее было открыто и светилось любовью. Это было лицо Медаллии, и их поцелуи становились все дольше и глубже, и были намного приятнее тех, что когда-то снились Джанни.

Стоя на вершине холма, Гар наблюдал за приближением золотистого диска. Вскоре опустился трап и Гар взобрался по нему в звездолет.

— Значит, твое путешествие успешно завершилось, Магнус, — прозвучал мелодичный, мягкий голос Геркаймера.

— Да, но не так уж гладко, — отозвался Гар. — Временами было совсем туго. — Он снял средневековое платье и шагнул в кабинку ультразвукового душа. — Взлетай, Геркаймер. Кстати, ты вызвал Звездную полицию?

— Вызвал, Магнус, и передал им все собранные мной сведения. Они очень обрадовались и сказали, что наконец им удалось «поймать лурганцев за руку».

— Отрадно слышать. — Магнус закрыл глаза. Стоять под душем было так приятно. — Теперь жители Петрарки смогут все начать заново, и никто им не помешает. Желаю им удачи.

Геркаймер отметил:

— В твоем голосе слышится грусть, Магнус. В чем ее причина?

— Только в том, что я не могу остаться и насладиться тем счастьем, которое ждет их, — вздохнул Магнус. — То бишь моего приятеля Джанни и его прекрасную даму, Медаллию.

Отключив ультразвук, он на тридцать секунд включил струю мыльной воды, затем снова постоял под ультразвуком, после чего вымылся чистой водой.

Когда заработала сушилка, Геркаймер спросил:

— Но если ты не можешь остаться, как же может остаться Медаллия? Она ведь тоже с другой планеты, верно?

— Верно, — согласился Магнус. — Но у нее для этого есть очень веская причина. Она выходит замуж за местного жителя. — Он усмехнулся. — Медаллия никогда не простит меня за то, что я просветил Джанни на ее счет, но на самом деле она сама виновата. Она перестаралась, и я не мог не узнать о ее присутствии в его разуме, а нарочно я, конечно, не подслушивал. — Он вышел из-под душа и переоделся в современную одежду из легкой и мягкой ткани.

— Но ваших с Джанни спутников ты все-таки сам обрабатывал, признайся, — заметил Геркаймер.

— Верно. И пироджийскому войску отвагу и мужество также внушал я, и не только за счет призывов, которые произносил вслух, — кивнул Магнус.

Он взял в баре-автомате высокий стакан с холодным напитком и впервые за несколько месяцев уселся в мягкое, удобное кресло.

— Ты бы мог остаться, если бы пожелал, Магнус.

Но Магнус только головой покачал.

— Без такой причины, какая появилась у Медаллии, — нет, Геркаймер. Я пока не нашел места, где мне захотелось бы обосноваться на всю жизнь.

— Ну и куда же мы направимся на этот раз? — поинтересовался компьютер.

— Покажи мне перечень заброшенных колоний, где народ страдает от притеснения властей, — отозвался Магнус.

Перечень незамедлительно появился на настенном экране. Магнус, откинувшись на спинку кресла, пробежал его глазами, раздумывая, на какую планету отправиться, чтобы найти там, быть может, любовь и дом, а быть может — внезапную, благословенную смерть.