Игорь Пронин - Чиптомака 2. Приключения Чиптомаки (Звезда предков) Страница 66

- До Лантика им под водой не дойти, - заметил Вампалака. - Там же Мертвые острова в устье! Все погибнут.

- И в самом деле... - задумался имам. - От Мертвых островов не спасут даже раковины, и крабам не пройти... Как же они хотят добраться до Лантика? Куда денутся карлики и последние ревуны? Ничего не понимаю.

- Может, они не знают про Мертвые острова? - сквозь дрему предположил Салакуни. - Пойдут по дну, да и сгинут там все. Очень хорошо.

- Ничего хорошего, - повернулся к нему имам и поправил белую шапочку. - Как ты без этих тварей найдешь на берегу то место, где Зверь хочет выйти из моря? Шайтан не станет тебя ждать.

- Шайтан? - удивился гигант. - Ах, да, шайтан... Придумай что-нибудь, Абу-Салтан! Не уходи, пойдем лучше на совет, а то мы вдвоем со жрецом не много насоображаем.

- Вам поможет та женщина, Ларимма. Она все время кому-нибудь что-нибудь советует... - усмехнулся Абу-Салтан. - Да еще есть два безумца, предложений должно быть вполне достаточно. Но я должен сходить к отцу, ведь Сумачако хочет получить здесь армию, чтобы идти сражаться со Зверем. Но армию могут дать только имамы. Не забудь, что хозулуни без их приказа даже не умываются.

- Как тут умываться, если в реке одни крокодилы? - проворчал воин. - Ладно, идите, только не задерживайтесь.

Солнце заходило медленно, будто хотело еще посмотреть, чем кончится затея рьен-моолов. Но крокодилов в реке Квилу было больше, намного больше того количества, которое можно перебить за один вечер, даже при условии, что они станут в этом помогать. Наконец последние лучи погасил, а еще через несколько мгновений окончательно стемнело. Тогда Салакуни вышел из зарослей красноягодника - амулет позволял ему неплохо видеть и теперь.

- Карлики в деревне, два рьен-моола на берегу. Может быть, убить их?

- Нам важнее узнать, что они задумали, - напомнил Абу-Салтан.

- Ладно, тогда мы пошли. Возвращайтесь поскорее, да смотри, береги моего лэпхо! Поют у нас многие, но вот сочинить новую песню может не каждый.

- И на том спасибо... - проворчал Чиптомака.

- Мы скоро придем, - имам нащупал руку лэпхо и потянул его за собой. - Тут совсем недалеко.

В кромешной темноте Чиптомака не видел совершенно ничего, но имам вел его очень уверенно. Прошагав по лугу, они вышли на хорошо утоптанную тропинку и быстро пошли к западу.

- Ты вот что ему спой, - начал негромко инструктировать лэпхо Абу-Салтан. - Мол, одинокий изгнанник ушел в чужой край жестоких людей и песчаных чудовищ... Только про огромного червя Джу-Шума не упоминай! Так вот он ушел, одинокий, но не забыл родной дом. Вел себя гордо, стал грозой купцов... Нет, про купцов не нужно, просто спой, что его все боялись.

- Так и петь "его"? - недовольно спросил Чиптомака. - Обычно имя героя упоминают, и почаще, чтобы запомнили.

- Нет, пой просто "изгнанник". Вот, и пусть песня будет такой... Ну, пышной, понимаешь? Глупой, как ты любишь.

- Я глупых песен не пою, - надулся старик. - Длинная, неторопливая песня - это хорошая песня, и объяснено в ней все должно быть подробно. А ты мне говоришь так просто - спой, что он был гордый и его все боялись. Что же это за песня? Расскажи о своих подвигах.

- Нет у меня ни времени, ни желания тебе свою жизнь пересказывать! - прикрикнул имам. - Наври что-нибудь, тебе не привыкать.

- Я никогда... - начал было лэпхо, но тут же получил пинка и обиженно замолчал.

Вот как Абу-Салтан обращается с одолженным ему на один вечер певцом! Надо будет как-нибудь пожаловаться на него Салакуни, только очень осторожно. А то еще выкинет что-нибудь этакое... С имамами шутки плохи. Чиптомака вспомнил, что первым из всех лэпхо с берегов Квилу идет в дом к имамам, петь и играть, и внутренне возликовал. Вот удивятся все эти сопляки, когда узнают, где пел старый Чиптомака!

- А еще приготовься спеть про Зверя, - вспомнил имам. - Тут будь серьезней. Про войну в Озерье много не говори, ты расскажи про Смерть, про то, что шайтан скоро выйдет из моря. Надо, чтобы отцу захотелось в бой. Да, и вот еще: не вздумай в доме вести себя как в джунглях!

- Это как же так?

- Это значит: побудь немного человеком, а не обезьяной. От тебя воняет, и волосы у тебя не чесаны, но это уж ладно, ты все-таки хозулуни. Но сядь там, где тебе укажут, не хватай первым еду, если будет угощение. Смотри только на свой гуоль, или в потолок, а людей не рассматривай. Особенно женщин!

- Уж не знаю, запомню ли все... - опять надулся Чиптомака.

- Попробуй только забыть! Кончатся в Квилу крокодилы - поведу тебя топить на Чамка-Ти.

После такого внушения старик стал относиться к своей задаче серьезнее, даже замурлыкал про себя начало песни. На гуоле опять не хватало одной струны, но это ерунда - имамы и не знают, сколько их должно быть. Пожалуй, можно спеть про Абу-Салтана немного из песен о Салакуни, самые маленькие его подвиги.

Тропинка сделала крутой поворот и из-за деревьев показалось селение имамов. Ошибиться было невозможно - никто другой на Квилу не зажигал вечером огней. Зачем боги придумали темноту? Разве чтобы ее освещать? Но у имамов как всегда был свой, особый взгляд на вещи. Хозулуни поговаривали, что при свете эти люди занимаются ночным колдовством.

Они вышли на широкую улицу, подошли к высоким воротам. Имамы окружали отдельным забором каждый дом, для чего - хозулуни не могли понять. Нащупав специально подвешенный на веревке деревянный молоток, Абу-Салтан пять раз ударил в ворота. В четырехэтажном доме громко вскрикнула какая-то женщина.

- Помни: веди себя прилично, и делай только то, что я тебе разрешу, - прошептал имам.

Потянулись минуты ожидания. Наконец хлопнула какая-то дверь, раздались чьи-то грузные шаги, тут же залаял хунди. Имамы заводили этих полезных животных почти в каждом доме, но хозулуни их не продавали.

- Кто стучится в мой дом, кого принес шайтан в темноте?! - хрипло крикнул кто-то.

- Изгнанник идет по пути, начертанному для него Всевышним! - отозвался Абу-Салтан. - Приюти на ночь путника, хозяин!

- Изгнанник, который знает, сколько раз мой покойный сын должен был стучать в ворота? - тише поинтересовался хозяин. - Что ж, я дам тебе приют на одну ночь, если ты чист.

Ворота заскрипели и приоткрылись. В образовавшуюся щель ударил свет, исходящий от факела в руке полного человека среднего роста с черными волосами и седой бородой.

- Я чист, как заповедовал людям Всевышний, но со мной дикарь. Мой раб не мыт, но оставлять его у ворот опасно.

- Вот с кем ты теперь водишь дружбу? - фыркнул отец Абу-Салтана. - Что ж, пусть твой раб спит во дворе, я укорочу у хунди веревку.

- Мой раб хочет спеть тебе и твоим благословенным женам песню о далеких странах. Не послушаешь ли его?