Кир Булычев - На полпути с обрыва Страница 67

И тут же выражение лица генерала изменилось. Им завладела гримаса обиды, которую испытывает ребенок, протянувший ручку за конфетой и увидевший, что куда более сильный мальчик, а то и взрослый, эту конфету уводит из-под его носа.

– Я – голограмма, я – голограмма, – дважды повторила себе Кора, прежде чем смогла совладать с собой и твердо встать на пути коня, выбравшего этот неподходящий момент, чтобы встать на дыбы и свалить на землю Завоевателя Земли.

От этого сразу остановились, взревев всеми моторами, танки и вездеходы, смешалась в кучу бравая пехота.

И произошло это не столько от неожиданного падения лидера, как от того таинственного и отвратительного для незащищенного глаза сияния, которое испускали мундиры Коры и ее низкорослого спутника.

Для любого солдата и офицера армии, вторгавшейся в неизведанный мир, к тому же обязанных маршировать в напяленной на нос защитной маске, вход в переходник был страшным испытанием: надо было шагнуть в темную неизвестность, и даже присутствие впереди бравого генерала на белом коне недостаточно успокаивало, потому что солдату известно, что генералы всегда каким-то образом умудряются возвратиться домой за пенсией, а солдаты остаются на чужбине под могильным холмиком, одним на целую роту.

Кора задержалась было возле генерала Лея, который пытался, отталкиваясь локтем от земли, вытащить ногу из стремени, но Милодар приказал ей по-французски, чтобы Лей не понял, бежать в административный корпус и выяснить, что там с Мишей. Оправдается ли слабая надежда на то, что человек, пораженный вирусом двухдневной чумы, проводит последние сутки жизни в глубокой коме, схожей со смертью, либо Миша уже погиб окончательно и оживлению не подлежит?

– Беги! – приказал Милодар по-французски. – Ты можешь это сделать быстрее всех. И если найдешь – сразу сигналь мне.

Кора обогнула генерала и затрусила к ближайшему танку.

Очень хорошо и утешительно знать, что тебе не страшны пушки. Но когда ты идешь на пушку и заглядываешь в ее дуло, то сомнения в силе голографии тебя покидают.

Для солдат изготовившейся к завоеванию Земли армии она была существом совершенно сверхъестественным. Облаченная в сверкающий мундир, отражавшая и в то же время пропускающая свет фигура неслась к административному корпусу, и некоторые из солдат кидались в стороны, другие приседали от ужаса, одно из орудий вознамерилось было выстрелить, но замерло в молчании – лишь изнутри танка доносился шум драки.

Так, ножом сквозь масло, Кора пронизала колонну штурмовиков.

Справа остался длинный барак, в котором она провела немало горьких, но поучительных часов. В дверях барака стояли две медсестры. Они присели при виде Коры, не сообразив, что надежнее убежать внутрь. Кора, погрозив им кулаком, останавливаться не стала – с медсестрами разберемся потом.

Вот и административное здание.

Сверкающая фигура в мундире из далеких будущих фантастических романов приблизилась к административному зданию, и стоявшие возле него медики и штабной народ, наблюдавший издали за началом победоносного вторжения, кинулись врассыпную.

Кора вошла внутрь.

К счастью, часовой на входе так перепугался, что не смог убежать.

– Стоять! – приказала ему Кора.

Часовой вздрогнул, вытягиваясь во фрунт.

– Где находится тело убитого вами… – Глаза солдата были бессмысленны. – Где лежит мертвый?

– Не могу знать.

– Где начальство? Ну, есть тут кто-нибудь?

– Не могу знать.

– Где? Твой? Начальник?

Солдат показал наверх. Объяснить словами он уже не мог.

Кора побежала на второй этаж, пробежала мимо открытых дверей – везде было пусто. Руководство операцией по завоеванию Земли шло не отсюда. Может быть, и тело Миши тоже эвакуировали?

До нее донеслись голоса. Они гулко звучали в пустом коридоре. Кажется, хлопнула дверь.

Оттуда, от входа. Солдат говорил с кем-то. Может, ее догнал Милодар. Кора побежала обратно. Там было пусто. Солдат тоже отсутствовал.

И все же Коре было трудно покинуть здание.

Хотя бы для очистки совести она должна спуститься в подвал, где ночью лежал мертвый Миша. Может быть, там найдутся какие-то следы.

Тишина. Все ушли на фронт…

Кора спустилась по лестнице в подвал и побежала по коридору к стеклянной перегородке. От движений ткань ее мундира переливалась и бросала на стену разноцветные зайчики. Будто праздник уже начался.

Дверь в стеклянной перегородке была приоткрыта, далее царил беспорядок, словно только что оборвалась, так и не закончившись, срочная эвакуация либо здесь побывали неопытные грабители.

Вторая версия оказалась куда ближе к действительности.

Стоило Коре шагнуть за перегородку, спереди словно забегали крысы – громкое шуршание, стук, что-то прокатилось по полу…

– Кто здесь? – спросила Кора.

И тут же из внутренней комнаты выскочили две медсестры в солдатских сапогах и мясницких фартуках, под которыми они таили мешки с барахлом.

При виде Коры они завизжали, подобрали длинные халаты и кинулись бежать, чуть не сшибив ее с ног.

Кора не обратила на них внимания, потому что увидела, что стеклянная дверь в самый последний отсек, где и умер Миша Гофман, была разнесена пулями или молотом, и сначала она даже не поняла, что же это значит, но Миша лежал, как и в последний раз, когда она его увидела, а длинная, склоненная над ним фигура была занята странным делом – стаскивала с Миши ботинки…

Когда Кора ворвалась в отсек, человек, разувавший Мишин труп, уже услышал и осознал вопли медсестер и обернулся, держа ботинок в руке.

И хоть полковник Рай-Райи был в защитной одежде и маске, закрывающей нос и рот, Кора его узнала сразу, он ее – чуть погодя, потому что она допускала, что может встретить его здесь, а он был убежден, что живой никогда ее не увидит. Тем более никогда не увидит в роскошной и, вернее всего, – генеральской форме.

От ценного ботинка отказаться было трудно – народ на параллельной Земле был нечист на руку, так что полковник ботинка не выпустил, но стал тащить из кобуры револьвер.

– Перестаньте, полковник, – медленно произнесла Кора, уже ощущая свою неуязвимость и поняв, что это животное ее боится. А любой женщине при встрече с противным мужчиной так приятно ощущать свою неуязвимость!

– Долой! – визгливо закричал полковник, и визг получился приглушенным из-под маски – глаза его, такие же черные, яркие, пронизывающие, тут же затуманились, он никак не мог расстаться с ботинком и вдруг, словно сообщал о погоде, сказал, протягивая Коре ботинок Миши: – Натуральная кожа. У нас так уже не делают!

И когда Кора, ошеломленная этими словами, протянула руку, чтобы послушно пощупать ботинок, полковник начал стрелять в Кору, он стрелял часто, насколько успевал сгибаться указательный палец, нажимая на курок.