Джулия Чернеда - Темная сила Вселенной Страница 69

С Раэль он разберется позже.

ГЛАВА 26

Не помню, долго ли мы с драпсками смотрели друг на друга. В конце концов я решила, что лучше подняться на ноги — стоять на четвереньках и при этом находиться в центре внимания многих тысяч существ было неловко и даже унизительно. Посмотрев вокруг себя, я убедилась, что все драпски до единого тоже стоят, а их антеннки нацелены прямо на меня.

К счастью, на трибунах, в рядах макиев, началось какое-то движение. Я сосредоточила на нем свое внимание, совершенно уверенная, что это мой скептик со своей свитой наконец соблаговолили пробиться вниз.

Этот процесс растянулся так надолго, что мне непременно надоело бы ждать и я попыталась бы сбежать отсюда, если бы не один момент. На мне, как на Непостижимой и на участнице Состязания, лежала по меньшей мере частичная ответственность за судьбу макиев. Я решила, что с моей стороны более вежливо будет остаться и попытаться объяснить, что я сделала.

Если получится, конечно.

— Непостижимая! О Непостижимая!

«Ну, — попыталась утешить себя я, — по крайней мере, голос у Коупелапа не такой уж и сокрушенный». Скептик почти кувырком пролетел последние ряды зачарованных макиев. Капитан Макайри, все так же носящий на поясе ленточку, приземлился следом за ним, потом еще один, третий драпск — Мака, предположила я наобум.

— О Непостижимая!

Коупелап, охнув, грузно шлепнулся мне под ноги. Я протянула руки, чтобы подхватить его, но он, не воспользовавшись моей помощью, тут же вскочил. Правда, предложенной рукой воспользоваться не преминул — ухватившись за мои пальцы, скептик стиснул их с такой силой, какой вряд ли можно было ожидать от мелкого драпска.

— У тебя получилось!

Каждой клеточкой своего тела ощущая восхищенное внимание зрителей, окружавших нас настоящим лесом, я, склонившись вперед, прошептала:

— Я ведь «вывела из игры» участника хеериев. Разве это не… не жульничество?

Должно быть, слух у драпсков был превосходный, ну или Коупелап передал остальным мои слова каким-нибудь другим способом. Вместо него ответил капитан Макайри — в полный голос:

— Жульничеством было бы, если бы ты причинила вред другому участнику или убила его, о Непостижимая. Скептики не одобряют подобных методов избавления от соперников.

— Тогда, если я не сделала ничего предосудительного, что будет теперь? — поинтересовалась я, решив оставить попытки разобраться с этими тонкостями драпскской этики на потом.

Отправленный в м'хир рагерен стоил мне напряжения всех сил — это еще мягко выражаясь. Мои раны, почти зажившие, но ныть так и не переставшие, тоже напоминали, что ночь крепкого сна мне совсем бы не помешала.

Коупелап и два моих приятеля-макия разом втянули в рты свои щупальца и принялись задумчиво их посасывать, синхронно подергивая антеннками. Бросив быстрый взгляд наверх, я убедилась: все остальные драпски пребывают в неподвижности. Оссирус, какое счастье, что это не человеческая толпа!

— Что теперь, мои добрые драпски? — спросила я снова, на этот раз с возросшей подозрительностью. — Возможно, вам это неизвестно, но мои возможности не беспредельны. Как и мое терпение, которое вы и так достаточно испытывали с тех самых пор, как я приземлилась на вашу планету. Что я должна делать на этом вашем Состязании?

— Ты победила.

Поскольку Мака прошамкал эти слова, держа во рту большую часть своих щупальцев, я не вполне поверила своим ушам.

— Если я победила, — проговорила я, обращаясь к скептику Коупелапу, — правда, я не представляю, как такое возможно — нет, только не подумайте, будто я собираюсь оспаривать это решение, — значит ли это, что я могу покинуть вашу планету? Получили ли макии — как это ты там говорил? — господство над остальными?

— МАКИИ!!!

Неожиданный согласный рев, которым взорвалась вдруг молчаливая до сей поры толпа, едва не снес меня с ног — учитывая то, что этот рев сопровождался одним из знаменитых порывов ветра, устроенного драпсками. Моя свита восторженно раскачивалась под этим ветром взад и вперед — хохолки трепещут, щупальца удовлетворенно расправлены. Я демонстративно отошла к помосту, выпуталась из подола тяжелой юбки и уселась на перевернутый ящик, задрапированный грязным шелком.

Пожалуй, избежать празднеств не стоило и думать. Оставалось лишь надеяться, что оные затянутся не очень надолго.

Удовольствие было таким нестерпимым, что граничило с агонией. Я вытянула ноги до кончиков пальцев, одну за другой размяла лодыжки, осторожно согнула и разогнула колени, покрутила бедрами, пока не перестала ныть затекшая поясница, потом провела ладонями по гладким простыням. Наконец-то меня оставили одну.

«Неплохо для одного дня», — поздравила я себя с нелепым чувством гордости собой — ведь я не совершила ничего из ряда вон выходящего. Я спасла рагерена, существо, чьи мысли оставили в моем сознании теплый и радостный след, пусть я и не слишком много в них поняла, если не считать его тоски по своему народу.

А макии, мои мучители и друзья, получили от своей Непостижимой все, на что надеялись. Насколько я знала, их великое Празднество продолжалось до сих пор. На мою удачу, капитан Макайри не разучился отличать настоящий упадок сил от мнимого и приказал отвести меня обратно в эту комнату, потому что помедли он еще немного — и драпскам пришлось бы тащить меня на себе.

Я долго отмокала в душе, потом наскоро перекусила и теперь вот наслаждалась удивительной мягкостью драпскской постели. Нет, день прошел совсем неплохо.

Фестиваль очень многое объяснил мне о драпсках и о том, что для них значил этот день. Картина происшедшего так ярко запечатлелась в моем мозгу, что казалось — закрой глаза, и она вновь предстанет передо мной во всех своих красках.

Первыми были сине-зеленые хеерии. Они поднялись со своих мест и прошли мимо меня, кивая в безмолвной признательности антеннками. Затем они, как ранее ниакии, разделились на две колонны: одна вернулась обратно на свои места, а другая выстроилась в очередь к выходу из амфитеатра.

Все эти перемещения не потребовали много времени — драпски вели себя на редкость организованно, не толкались и никакого беспорядка не устраивали. Наконец амфитеатр снова заполнился рядами тихих и неподвижных драпсков; лишь тут и там пустовали места, покинутые членами проигравших племен.

Царила напряженная тишина, но я не осмеливалась строить догадки — мне хотелось думать о драпсках только хорошее, ну или по меньшей мере верить, что я со своим гуманоидным мировоззрением смогу расценить их затею как честную и разумную.

Огни внизу ярко вспыхнули, и я впервые за все время пребывания среди драпсков услышала отчетливо музыкальный звук — Коупелаповы записи с ауордианскими напевами за местные произведения я бы считать не стала. Поразмыслив, я сочла, что состоящий из трех нот свист с некоторой натяжкой вполне позволительно назвать музыкой, поскольку все драпски как один принялись раскачиваться в такт его странному, прерывистому ритму. Они танцевали, следовательно, этот звук был музыкой. Я лишь от души понадеялась, что она не будет звучать слишком долго.