Юлия Скуркис - Ошибка 95 Страница 7

Миндальное печенье оказалось очень вкусным, и Мила решила, что если Рихард не проявит к нему интерес, то она, пожалуй, съест его порцию.

– В какой-то момент, – продолжал Рихард, – мне стало казаться, будто в мире происходит нечто странное… Куда-то исчезают одинокие люди. Наверное, это связано с развитием биокибернетики и работой Новой Системы. Быть может, все те, кто еще не нашел себе пару, уехали далеко или заперлись в домах и никуда не выходят. Порой мне даже кажется, что я единственный человек в мире, который до сих пор неприкаян. Эти мысли стали настолько тягостными, что я решился на имплантацию искусственного настроения. Поставлю подпись, внесу оплату – и будь, что будет… Пусть хоть степень оптимизма повышают, хоть память моделируют – теперь ведь это, кажется, разрешено…

Мила наклонилась, попыталась заглянуть Рихарду в глаза.

– Но позвольте! Каким же должно быть ваше отчаяние, чтобы согласиться на подобное?.. Ведь имплантация частично превратит вас в машину!

– Для мужчины я покажусь вам слишком сентиментальным. Я знаю это. Но мне уже все равно, лишь бы избавиться от этой вечной, гнетущей тоски. Сегодня я пришел с окончательным решением подписать договор на имплантацию. Я так волновался, что даже не помню, как очутился в том месте, где мы с вами столкнулись. Знаете ли, просто какой-то провал в памяти. Но стоило только мне увидеть вас… – Он быстро вскинул взгляд и снова опустил. – Мне подумалось, что вдруг… мало ли? Может, это какой-то знак? Может не стоит падать духом и всецело доверяться кибернетике?

– Конечно, нет, ни в коем случае! Это ведь так ужасно – быть марионеткой компьютерного мозга, управляющего вживленными биосиверами! – Она спохватилась и почувствовала, что краснеет. – Простите! Что я болтаю? Не слушайте меня, я не вправе вмешиваться и оспаривать чужие решения. К тому же, наверно, я старомодна.

– Нет, прошу вас, говорите! – Он схватил ее за руку. – Я… я внезапно почувствовал, что многое может зависеть от вашего мнения. Да-да, я действительно шел на процедуру, когда встретил вас. Неожиданно мне показалось, что препятствие на пути – это знак не совершать… о, простите! препятствие – неудачное слово…

– Все в порядке, – заверила она и посмотрела в сторону, чтобы не видеть его побледневшего, взволнованного лица.

– Я, наверное, должен вам рассказать…

– Нет, это не обязательно. – Мила начала жалеть, что не отправила мужчину к специалисту по душевным болезням.

– Не хочу, чтобы вы приняли меня за помешанного. Мне тридцать четыре, и я никогда не был женат. Всю жизнь посвятил больной сестре, не мог сдать Миранду в клинику и забыть о ее существовании. Согласитесь, вряд ли моей жене, если бы я решился жениться, понравилось бы соседство душевнобольной. Миранда иногда рассуждала вполне здраво, но, несомненно, была далека от реальности. Два месяца назад ее не стало. Несчастный случай.

Мила не знала, что сказать. Ей хотелось молча сочувственно покивать и уйти, не оглядываясь. Но вдруг ее осенило:

– Скажите, Рихард, вы любили сестру? Я имею в виду, как брат, как человек преисполненный сочувствия, ответственный и заботливый.

– Да, безусловно, – прошептал он.

– Почему же вы хотите забыть ее? То, что случилось, принесло вам много горя, много боли, но благодаря существованию Миранды вы стали тем, кто вы есть.

Рихард вздрогнул.

– Вы правы. – Голос его зазвучал спокойно. – Не иначе как судьба послала мне вас. Спасибо, огромное вам спасибо за то, что не отказались выслушать. Вы меня выручили.

Она с облегчением вздохнула.

– Ну, что вы. Я стала бы преступницей, отказавшись, ведь это могло бы привести человека к потере личности. Поверьте, мы не так уж беспомощны, мы способны справиться с горем. Я искренне за вас рада, рада, что оказалась на вашем пути.

– Я тоже. – Он посмотрел на нее с благодарностью. – Позвольте, я вам позвоню.

– Да, конечно, – кивнула Мила, несясь на волне хорошего настроения: ведь она спасла человека!

И он позвонил. Они долго беседовали о приятных пустяках, о любимых книгах и фильмах. Рихард оказался человеком эрудированным и, при этом, не был интеллектуальным снобом. Мила не чувствовала с ним неловкости, так как он с уважением относился к ее интересам и не пытался вторгаться в личное пространство. Оказалось совершенно естественным пригласить Рихарда в гости, чтобы показать цветник и домашнюю лабораторию. Мила чувствовала некоторую ответственность за дальнейшую судьбу этого человека, и это не было чем-то из ряда благотворительности. К тому же, оказалось приятно иметь друга из плоти и крови.

Сетевой треп на форумах даже в режиме он-лайн не мог заменить живое общение. Мила поняла, что успела позабыть каким прекрасным кажется вечернее небо, когда чья-то рука держит твою. Закат. Один на двоих.

Ей не хотелось, чтобы Рихард уходил, но нелепые представления о том, что не следует позволять лишнего на первом свидании, взяли на себя роль благоразумия. Словно почувствовав ее настроение, гость попрощался и ушел, когда на небе появились первые звезды. Щемящее чувство тоски соседствовало тогда с предвкушением чего-то необыкновенного и волшебного, хоть всем известно, что в старой, как мир, любви уже давно нет новизны.

Мила не желала признаваться себе в том, что она – взрослая, умудренная опытом женщина, – влюбилась, как наивная девочка. Она подошла к зеркалу, словно оно способно было отразить ее внутреннее состояние, и критически себя осмотрела. Приглашая Рихарда в гости, Мила тайно бросала ему вызов: никакого макияжа (это не свидание), одежда – рабочий комбинезон (осматривать будет грядки, а не женские формы), еда из ближайшей забегаловки (ненавижу готовить) и ни малейшего кокетства (я, конечно, женщина одинокая, но на каждого встречного не кидаюсь).

Она не заметила на лице гостя ни малейшего следа недовольства ее внешним видом, манерой поведения или чем бы то ни было еще. Либо он невероятно воспитанный и терпеливый человек, либо, действительно, принимает меня такой, какая я есть. Невероятно! Проще сослаться на первое, потому что обмануться во втором… Слишком часто обманываться вредно – можно превратиться в циничного скептика.

Окончательно и бесповоротно Рихард сразил ее, когда расстелил покрывало на лужайке и принялся раскладывать на нем нехитрое угощение, доставленное разносчиком. Затем он подал ей руку так, словно Мила была королевой, а не замарашкой в рабочем комбинезоне. Именно в ту минуту она почувствовала себя глупой и, более того, трусливой. Рихард не заметил защитных укреплений, которые она так старательно выстраивала, проник бесплотным духом в святая святых ее крепости – в самое сердце. Была во всем этом какая-то вопиющая несправедливость и вместе с тем сладость поражения и желание отдать больше, чем в данный момент просит завоеватель. Главное, чтобы он об этом не знал.