Андрей Егоров - Когда закончилась нефть Страница 7

Комнату, где стоял трансивер, я нашел без проблем. Повернул тумблер, и радиостанция ожила. Покрутил колесико.

— Прием, прием…

Никто не ответил. В эфире царила тишина. Еще бы — я не знал нужную частоту. По счастью, идиот Шатров или кто-то другой отчеркнул одно из делений красным маркером. Вскоре я услышал сонный голос пилота.

— Диксон… материк на связи. — Зевок. — Прием.

Сердце забилось учащенно — путь к спасению близок. Прижав кнопку большим пальцем, я быстро заговорил:

— Это я. Виталий Курганов. Мне срочно нужно на материк.

— Вы же только сегодня оттуда…

— Это срочно. Здесь чрезвычайная ситуация.

— Ну-у, не знаю…

— Я заплачу.

Аргумент ожидаемо подействовал.

— Хорошо. На дороге от аэропорта, примерно в том же месте, где я вас высадил. Наверх посветите фонарем. Так я вас быстрее найду.

— Годится, — сказал я, — скоро буду там. Вылетайте прямо сейчас.

Я вышел в коридор и, пробираясь на ощупь, направился к выходу. Экономил батарею фонаря — не хватало только, чтобы она закончилась в самый нужный момент. Миновал коридор, прошел через холл-камбуз, где сильно пахло рыбой, — на веревках, натянутых под самой кровлей, сушился омуль.

Я надел капюшон, затянул его под горлом и, вминая крагами снег, двинулся по своим следам, ведущим из поселка к дороге.

— Куда-то собрался? — услышал я, и сразу следом — сухое щелканье курков. Повернулся. Шатров стоял, держа наперевес двустволку. — Не заставляй меня убивать тебя, — сказал он. — Честное слово, я к тебе с симпатией отношусь. Но угробить всех не позволю.

— Ты не понимаешь. Там, на материке, есть условия для изучения этого феномена. Нам вовсе не обязательно умирать. Мы найдем противоядие.

— Это ты не понимаешь. Противоядия нет. Это конец нашей цивилизации.

— Но зачем умирать? Если все так, как ты говоришь, человечество неминуемо погибнет. Кто-нибудь рано или поздно доберется до острова Диксон, обнаружит здесь нефть и отвезет образцы на материк…

— Только не я. — Упрямец тряхнул головой. — И не ты. Я тебе не позволю. Если мы можем отсрочить час гибели всего живого на Земле, я готов это сделать, пусть даже я оттяну время на год или полтора. А теперь медленно сними ружье с плеча и положи на землю. Повторяю, медленно, чтобы я видел каждое твое движение.

— Ты — псих, — сказал я. — У тебя даже нет веских доказательств твоей теории.

— Ты видел Орловского. Какие тебе еще нужны доказательства?

— Да пошел ты! — сказал я. — Я умирать не собираюсь. — Снял карабин с плеча и навел на Шатрова. Я снова действовал интуитивно, и не ошибся. Геолог не был убийцей, в нужный момент выстрелить он не смог.

— Проклятие, Виталий, ну будь же благоразумен. Не ради нас, ради детей…

— У меня нет детей.

— Пойми, ты заражен, тебе нельзя на материк.

— А я в это не верю.

— Мне придется это сделать…

— Давай.

Прозвучало как команда. Выстрелы двустволки и карабина слились воедино. Только я, спустив курок, нырнул влево, уходя от пули, а он остался стоять на месте. Два куска металла впились ему в грудь. Один пробил сердце, другой — правое легкое. Шатров упал на спину. Он еще некоторое время жил, беспомощно шаря вокруг себя, словно что-то искал. Изо рта выплескивалась красноватая с зеленым отливом жижа — и не кровь, и не нефть, нечто среднее…

Я поднялся, торопливо подбежал к геологу, отбросил мыском краги винтовку. Хотя эта мера предосторожности явно была лишней. С первого взгляда было понятно — не жилец.

Взгляд Шатрова стал медленно угасать, постепенно превращаясь из ясного в мутный и бессмысленный. Человек ушел, оставив на Земле только свою оболочку.

Я закинул СКС на плечо и почти побежал к дороге…

Уже слышался шум винтов вертолета, когда он неожиданно объявился. Его появление выдал хруст снега — в островной тишине Диксона он звучал как топот множества ног.

Я обернулся и попятился, сдернул с плеча карабин.

— Как там тебя… Вовка… Стой.

Медведь издал едва слышное ворчание. Он приближался медленно. Выступал из мрака, как растущий за бортом судна гигантский айсберг. Я представил, как мы выглядим со стороны — крохотный человек с карабином и огромный хищник — гора сала и мышц, способный растерзать любого полюсного обитателя.

Шатров, может, и мнил себя дрессировщиком этих животных, но я-то знал, что, если белый медведь голоден, его не остановит никакая сердечная привязанность. Намерения зверя были очевидны — он собирался меня сожрать.

Вскинув карабин, я спустил курок. Грохнул выстрел, и еще один следом, приклад ударил в плечо. Раненый медведь с диким ревом ринулся вперед.

Последнее, что я увидел, — оскаленная звериная пасть с клочьями коричневой пены и крохотные злые глазки, все в следах нефтяных потеков.

Ирина Комиссарова

ТОЧКА НЕВОЗВРАТА

На новоприбывших не обращали внимания. Они стояли у входа плотной серой кучкой — тесно прилепившись друг к другу.

Илья скользнул по их лицам взглядом и снова закрыл глаза. Затравленность делает всех похожими: точка-точка-запятая, грубо сформованная глина; искаженный образ, утраченное подобие. Когда-то человеческие физиономии умели отображать кучу разных вещей в тысяче разных комбинаций и потому казались разными. А сейчас остались только страх и тупая животная тоска, и разнообразие исчезло. Одна харя на всех: миллионы деревянных солдат, ать-два, ать-два.

Взвыла сирена — раздирающая, на пределе выносимости. Воздух и зубы завибрировали.

Сигнал к началу смены. Деревянные солдаты, насаженные на вертел сирены, потянулись из барака.

Новенькие сжались, будто ожидая удара.

— Вещи в угол, сами на выход, — коротко бросил Илья, неожиданно сжалившись. — Койку потом займете.

Группа послушно качнулась влево, завозилась, пристраивая к стене тощие мешки. На серых спинах выгнулась белая «тета» — как у идущих впереди, как у Ильи. Как у всех. Клеймо принадлежности.

Он вышагнул из барака. Сирена смолкла.

— Шевелись, гниль! — Визгливый голос Нимаэля кнутом взлетел над головами.

От взмаха тяжелых крыльев взметнулись волосы на затылке.

— Не вертеть башкой, не хлопать варежкой!

Двухметровый норвежец Эйнар хрипло взвыл и схватился за плечо. Под пальцами расползалось красное пятно. Нимаэль гортанно заклекотал и в два рывка крыльев перенесся далеко вперед, нацеливая когти на кого-то другого.

Эйнару молча передали чистую тряпку. Он, морщась, высвободил руку из рукава и на ходу кое-как замотал рану. Ему помогли завязать узел.