Евгения Лопес - Черная дыра (книга 2) Страница 7

– Да, мы действительно опубликовали официальное сообщение об этом, – подтвердил король. – В полном соответствии с условиями Ремского договора. Но в заявлении говорилось также о том, что открытие пока не подтверждено, предстоит еще экспедиция.

– Веланда до сих пор никогда не ошибался, – тихо произнес А-Тох.

– А почему, собственно, Вас так интересует Декстра?

– Я объясню, господин король. Дело в том, что наша звезда Дэя – двойная звезда, только ее парой является не вторая звезда, а черная дыра. Ранее нас это не беспокоило, но, к сожалению, Дэя довольно стара, и несколько десятков лет назад с ее поверхности началось активное истечение газа. Если бы не черная дыра, это могло бы продлиться еще многие тысячи лет, но… – Номийский правитель запнулся.

– Засчет аккреции черная дыра увеличивается, и процесс стремительно ускоряется, – договорил за него Рилонда.

– Совершенно верно, господин принц.

– Сколько, по прогнозам ваших ученых, осталось Дэе?

– Около трех лет.

– О чем вы говорите? – недоуменно спросил король.

– Сейчас расскажу, – принц повернулся к отцу. – Дело в том, что звезда не живет вечно. Она образуется из космических газопылевых облаков. При сжатии под действием тяготения сгустка газа его внутренняя часть разогревается, и начинаются ядерные реакции. На первом этапе жизни водород превращается в гелий, на последующих – начинается горение гелия и образуется углерод. В дальнейшем ядерные реакции создают в центре звезды все более тяжелые элементы, вплоть до железа. Синтез элементов тяжелее железа уже не приводит к выделению энергии. Внешние области звезды постепенно расширяются, начинается отток газа в пространство, а ядро, наоборот, сжимается. Это влечет за собой взрыв – вспышку сверхновой. Но в данном случае, находясь в паре с черной дырой, Дэя, скорее всего, до этого не доживет… Пока она была относительно молода, такое соседство не представляло опасности для Нома, т. к. радиус черной дыры довольно мал. С наступлением старости Дэя начала активно источать газ; но если бы рядом не было черной дыры, номийцы действительно могли бы не беспокоиться еще несколько тысяч лет. Однако присутствие черной дыры коренным образом меняет дело. Засчет поглощения газа, или аккреции, она быстро разрастается. Ее горизонт событий, то есть область гравитации, а также сила гравитации увеличиваются с огромной скоростью. А это, в свою очередь, приводит к еще более интенсивному притяжению газового вещества близлежащей звезды. Таким образом, если можно так выразиться, черная дыра постепенно «высасывает» Дэю, и процесс этот – взаимоусиливающийся, необратимый и стремительно нарастающий. И, как ты понимаешь, смерть звезды означает гибель и для планеты. Это действительно катастрофа.

– Совершенно верно, господин принц, – кивнул А-Тох, и Рилонде вдруг почудилось, что в глазах номийца мелькнуло нечто вроде умиления.

– И смерть Дэи случится через три года? – уточнил король.

– Да, – А-Тох опустил голову. – Эта новость ученые обрушили на нас месяц назад… Мы были в ужасе, мы в панике искали способы спасения и не находили их… И тут – ваше официальное заявление о теоретическом открытии Декстры. Теперь вы понимаете, какое значение оно имело для нас? Я прилетел, чтобы умолять вас от имени двадцати миллиардов человек – пожалуйста, отдайте нам Декстру.

На несколько минут воцарилась тишина. Король, казалось, что-то обдумывал; принц же вдруг ярко представил себе, как гаснет, растворяясь в космическом пространстве, звезда, как срывается с орбиты планета и как опускается на нее вечный мрак. Двадцать миллиардов человек… На мгновение он будто бы сам ощутил их вселенский ужас, и по телу словно прокатилась леденящая волна…

– Папа, – сказал он. – Нужно отдать им Декстру.

– Да, похоже, другого выхода нет, – ответил король. – Похоже, придется. Только не забывайте, что Декстру пока никто не видел. И, кроме того, в случае удачи необходим еще всеатонский референдум.

– Экспедицию мы с Гелой уже обсуждали, – заверил принц. – Нужно будет направить два корабля, чтобы первый вернулся сразу, а второй остался для подробных исследований. Таким образом, через два месяца мы уже будем знать результат. А что касается референдума – я организую разъяснительную работу, чтобы даже самый далекий от астрономии атонец понимал, что именно угрожает Ному. Атонцы проголосуют за, я уверен.

– Допустим, – согласился король. – А я хотел бы быть уверен, что все услышанное нами здесь соответствует действительности. Надеюсь, господин А-Тох, Вы не будете против того, что наши астрофизики проверят эту информацию?

– Конечно, господин король, я совершенно не буду против.

– Рилонда, позвони Веланде или Геле.

– Веланда недавно уехал в Южную обсерваторию, – пожал плечами принц. – Не знаю, зачем и надолго ли. Он объяснял что-то, но так путано и сбивчиво, что я ничего не понял. Это вообще на него не похоже… Я сейчас позвоню Геле, у нее хорошая команда сотрудников, они этим займутся. На наблюдения и расчеты понадобятся три дня.

– Ну что ж, хорошо. Приглашаю Вас, господин А-Тох, провести эти три дня у нас во дворце. Я назначу к Вам одного из дворецких, он проводит Вас в гостевое крыло и покажет Ваши комнаты.

– Спасибо, господин король, господин принц, – голос номийского правителя звучал растроганно, – Огромное вам спасибо! Вы так добры… Недаром о благородстве атонцев ходят легенды…

– Мы делаем это отнюдь не ради Вас, господин А-Тох, – усмехнулся король. – А ради номийского народа, который ни в чем не виноват.

– Конечно. Я понимаю, – А-Тох тяжело вздохнул…

Три последующих дня он тихо, почти незаметно жил в гостевых апартаментах, намеренно стараясь не попадаться на глаза хозяевам дворца. Однако присутствие номийского правителя принц ощущал почти физически, как если бы тот постоянно стоял за его спиной. Один давний, глубоко проросший корнями в сердце вопрос, на который, как ему казалось еще два дня назад, он никогда не получит ответа, сейчас мог бы проясниться, провести под собой отчетливую, окончательную черту точным «да» или «нет», но все в нем восставало при мысли о том, что придется вновь смотреть в глаза господину А-Тоху, говорить с ним… И все же Рилонда решился: вечером третьего дня он отрывисто постучал в дверь номийского гостя.

А-Тох открыл сам, и на его иссушенном тоской лице мелькнула слабая улыбка.

– Рилонда! Входи, пожалуйста…

– Я хотел бы с Вами поговорить.

– Да, конечно! Присаживайся. – А-Тох указал на кресло. – Маньяри?

– Нет, спасибо, – принц сел. – Ничего не нужно. У меня к Вам только один вопрос.