Александр Иванов - Тени острова Дронов Страница 7

И только это успел я подумать, что может, хватит без толку землю рыть, лучше пойти уже начать пулемёт на растрату раскручивать. Как в этот момент раздаётся так, глухо — бум! И стало всё вокруг темно, этот самый мрак и наступил. Я сперва вообще отупел — виртуальный экран ослеп, стал чёрным, как мрак этот самый мрачный. Даже комната моя полутёмная высветилась, щель под дверью в прихожую сияет, словно сабля джедайская. Кот мой Кеша, лапы в неё просовывает, в гости просится. Да только фиг ему, что здесь обломится.

Я ведь раньше дверь в прихожую не закрывал, когда на Остров выходил, не любит наш кот, если в доме двери закрыты. Ему надо, чтобы всё нараспашку было, и он везде мог нос свой наглый сунуть и проверить, всё ли там, по его мнению, в порядке. А ежели дверь закрыта, он шкрябаться начинает — требует открыть и допуск дать в помещение. Так, собственно, и было раньше, пока случай один не случился конфузный.

Мы тогда с Валетчиком, на Третьем Бастионе впервые отважились в подземные казематы спуститься. Этот, надо сказать, не такое простое дело — там и так страшно, а по первому разу вообще жуть жуткая — темень, сырость и воняет чем-то тошнотно-противным, не разобрать чем. Под ногами склизь и слякоть, прах какой-то, черепки и костяшки всякие. И крысы мерзкие шастают повсюду, туда-сюда, туда-сюда как тени призрачные, только зенки их подлые посверкивают. Словно габаритки у машин на Проспекте Первостроителей в поздний час пик, только что не бибикают. Идём мы, значит, потихоньку, ступаем, след в след, Валетчик ко мне сзади жмётся и трясётся весь. Да я и сам, глаза вылупил, дубинку сжал в руках изо всех сил, и еле-еле держусь, чтобы тоже не затрястись. Боюсь потому что. Дураком надо быть, чтобы не забояться, особенно по первой. И тут, ка-ак грызанёт меня за ногу кто-то! Да больно так! Я как взвыл не своим голосом, больше, правда, от страху, чем от боли! Крысы с визгом врассыпную так и прыснули. Валетчик в панике назад к выходу рванулся, да в стенку и врезался сослепу. Отскочил, упал на бок, и лежит себе, дёргает беспорядочно руками-ногами — каждая конечность сама по себе живёт отдельной жизнью. И мычит что-то, не понять что. Очень жуткое зрелище, о-чень.

А я как давай ногами отмахиваться, кто, думаю там, угрыз меня так больно? А в голове от страху, мысль одна тупая в панике бьётся — упырь, вурдалак, упырь, вурдалак… Потом чуть отошел, какой думаю, на хрен, упырь с вурдалаком, откуда? Под ноги смотрю со всей смелостью. Никого. Фары на полную врубил. Никого. А он опять, ка-а-ак, цап! Да как заорёт по дикому: — «Ма-ау!» Ну, тут уж до меня дошло. Обруч скинул, под стол заглянул. А там Кеша бешенный, в ногу мою вцепился, глаза сверкают, шерсть дыбом, уши прижаты — я ему, вишь, хвост прищемил, когда ногами дроновскими ходил. Всё никак привыкнуть не могу, чтобы ногами не двигать, когда дрона перемещаю. Да… Страху мы тогда все натерпелись, жуть. И Кеша бедный в том числе. Вот я с тех пор, от греха подальше его и не пускаю внутрь комнаты своей, когда на Остров выхожу. Боюсь случайно прибить, если под руку подвернётся…

Ну и, смотрю я на этот свет под дверью, и фигею понемногу. А чего случилось-то? Связь есть, все индикаторы норму показывают. А не видно ни х…рена. Чё произошло-то? Двинуться не могу, головой повернуть тоже, только слышно, как движки жужжат без толку. Ничё не понимаю! Ну и, страх потихоньку снова начал мной овладевать, и опять этот дурацкий упырь в мыслях поселился.

А потом до меня допёрло — ё-маё! Я же яму, не раздумывая рыл, и увлёкся, с мыслями этими своими про холм с пулемётом. Углубился слишком, вот меня и завалило. Может взрыв отдалённый, холм тряхнул, а может, Стеклярус спросонья люком хлопнул, кто знает? Мало ли на Острове содроганий почвы бывает. Вот порода осела, рухнула на меня и обжала плотно со всех сторон.

Как я потом, чуть не час, из завала выбирался — отдельная песня. Или даже поэма с романом. Но, выбрался, вычистился, вытряхнулся. И только это я, гляделки свои продрал, как тут и Валетчик со стороны Шухарта нарисовался. Идёт бодро так, пикой своей по одуванчикам лупит, видать удачно сходил. А у меня, сплошной конфуз — ничего не нашел, и яму раскопочную обвалил. Стыдно мне стало, кошмар! Хороший я ему друг — свою часть дела сделать не могу. Прямо, халявщик какой-то получаюсь.

А Валетчик тем временем, подходит и, весело так, говорит:

— «Хватит тут всякой ерундой маяться, а давай-ка мы с тобой Четвёртым Бастионом, впритык займёмся».

Давай, говорю ему, займёмся, а то я тут напортачил малость — завалился землёй, когда раскоп производил. И всё ему, как есть, рассказываю. Ну, он ничего, посмеялся только. Особенно хохотал, когда я ему идею свою, про то, как пулемёт в расход ввести, изложил.

Ой, говорит, не могу! Как представлю себе, говорит, как ты ныряешь-выныриваешь из оврага, а пулемёт по тебе бабахает, и как ты его до измора этим доводишь, так удержаться от смеха не получается. Ну, не расстроился, и то ладно.

И тут, значит, люк сбоку у башни танка, открывается, и Стеклярус из него с недовольным видом высовывается. Морда заспанная даже в дроне, глаза сквозь окуляры мутные, недовольно смотрят:

— «Чего это вы тут разорались, гады, честным людям отдыхать мешаете. Не будет вам сейчас никакой заправки, даже и не ждите — у меня сегодня прохождение через апогей и мне сегодня не до вас».

Сам ты, думаю, офигел уже от своих афигеев, раз друзей старых признавать не хочешь. В слух, конечно, не сказал, пожалел его, ничего думаю, прорюхается — узнает. А он потом и, правда, присмотрелся и кажет:

— «А, это вы. Ну, что подломили пулемёт уже или нет?».

— «Нет, — говорим, — пока думаем как».

— «Фигли думать, — говорит, — вон Мэт, как трактор землю роет. Подкоп вам нужен. Подкопать, заминировать, а потом, рвануть. Башню ему, как есть, напрочь снесёт. Пулемёту».

— «А что, — говорит Валетчик, и на меня с усмешкой смотрит, — вполне даже трезвая мысль».

А я подумал тогда — на фиг мне эти их припарки с подкопом? Не дай бог, завалит вдруг, опять метров на пять, и там меня и похоронят, ибо у Валетчика сил не будет оттуда меня достать, а тяжелых дронов этот экономист-редкострел и на версту не подпустит. Лучше уж его в расход ввести. Но вслух ничего им не сказал. Из скромности характера.

Они потом базарить принялись промеж собой, что-то там про туманности с конской головой, да про тёмную материю и коричневые звёзды какие-то. Валетчик на этой теме со Стеклярусом и сошелся в своё время, а я уж потом, за ним прицепом. Потому, как я в этой астрономии ни ухом, ни рылом не валялся. Просто ничего не понимаю. Я же не астрономист, какой-то. В смысле, не астроном.