Филип Дик - Что сказали мертвецы Страница 7

– Вот еще! – фыркнул Джонни. – Неужели вы думаете, что ваши слова могут быть восприняты всерьез?

– Конечно, испугались. Ведь он теперь, наверное, может очень многое. Например, влиять на наши мысли, слова и поступки. Даже без радиотелескопа он способен связаться с нами хоть сию секунду. Через подсознание.

– Не верю, – упорствовал Джонни. В глубине души он не сомневался в ее правоте. Луис Сарапис обязательно ухватился бы за такие возможности.

– Скоро начнется съезд, и мы узнаем много нового. Дедушка всегда занимался политикой. В прошлый раз он не смог обеспечить Гэму победу, а он не из тех, кто смиряется с поражениями.

– Гэм? – удивился Джонни. – Он что, еще жив? Четыре года назад он как в воду канул.

– Дедушка с ним не порывал, – сказала Кэти. – Гэм живет на Ио, разводит не то индюшек, не то уток. И ждет.

– Чего ждет?

– Встречи с моим дедушкой, – ответила Кэти. – Как тогда, четыре года назад.

Оправясь от изумления, Джонни произнес:

– За Гэма никто не отдаст голоса.

Кэти молча улыбнулась, но при этом крепко сжала его руку. Будто опять чего-то боялась, как ночью, когда звонила ему из космопорта.

3

В приемной офиса «Сен-Сир и Фэйн» Клод Сен-Сир увидел человека средних лет – довольно красивого, в элегантном костюме-тройке и при галстуке.

– Мистер Сен-Сир! – воскликнул посетитель, поднимаясь с кресла.

– Мне некогда, – буркнул Сен-Сир, торопившийся на встречу с Харви. – Запишитесь у секретаря,

Мгновением позже он узнал посетителя. Перед ним стоял Альфонс Гэм собственной персоной.

– Я получил телеграмму от Луиса Сараписа. – Гэм сунул руку в карман пиджака.

– Вынужден просить прощения, – жестко произнес Сен-Сир, – но я теперь сотрудничаю с мистером Харви. Деловые отношения с мистером Сараписом прекращены несколько недель назад.

И все же любопытство не позволило ему уйти, оставив Гэма ни с чем. Они не встречались уже четыре года, а тогда, во время последних выборов, виделись довольно часто. Сен-Сиру даже пришлось быть адвокатом Гэма на нескольких процессах, связанных с клеветой. На одном из них Гэм выступал в роли истца, на остальных – ответчика. Сен-Сир не любил этого человека.

– Телеграмма пришла позавчера, – уточнил Гэм.

– Но ведь Сарапис... – Сен-Сир осекся и протянул руку. – Дайте взглянуть.

В телеграмме Сарапис уверял Гэма в своей поддержке на предстоящих выборах. Гэм не ошибся – телеграмма была отправлена третьего дня. Чушь какая-то.

– Не могу ничего объяснить, мистер Сен-Сир, – сухо сказал Гэм. – Но это похоже на Луиса. Он хочет, чтобы я снова баллотировался. Впрочем, вы сами видите. Я совершенно не в курсе происходящего, давно отошел от политики, развожу домашнюю птицу. Если допустить, что телеграмму послал не Луис, то вы, наверное, догадываетесь, кто и зачем это сделал.

– Как мог Луис послать телеграмму? – спросил Сен-Сир.

– Возможно, написал перед смертью, а кто-нибудь из помощников отнес на почту. Может быть, вы. – Гэм пожал плечами. – Впрочем, вряд ли. Наверное, мистер Бэфут. – Он забрал телеграмму.

– Вы действительно решили выставить свою кандидатуру? – спросил Сен-Сир.

– Почему бы и нет, если этого хочет Луис?

– И готовы снова проиграть? Идете на заведомо безнадежное дело только потому, что упрямый, злопамятный старик... – Сен-Сир не договорил. Посмотрев Гэму в глаза, он посоветовал: – Лучше возвращайтесь к домашней птице. Выбросьте политику из головы. Вы – неудачник, об этом знает вся партия. Да что там партия – вся Америка.

– Как я могу связаться с мистером Бэфутом?

– Понятия не имею. – Сен-Сир направился к выходу.

– Мне нужен адвокат, – бросил Гэм вдогонку.

Сен-Сир остановился и обернулся.

– Зачем? Кто вас выдвинет на этот раз? Нет, мистер Гэм, вам не нужен адвокат. Вам нужен врач. Обратитесь к психиатру, он сумеет объяснить, почему вам снова вздумалось баллотироваться. Послушайте, – он сделал шаг к Гэму, – Луис и живой не вызвал бы вас, а уж тем более мертвый. – Сен-Сир отворил дверь.

– Подождите! – воскликнул Гэм.

Сен-Сир остановился у порога.

– На сей раз я выиграю. – Голос Гэма звучал мягко, но уверенно – в нем отсутствовал прежний трепет.

– Что ж, ни пуха, ни пера, – мрачно пожелал Сен-Сир. – И вам, и Луису.

– Выходит, он жив? – У Гэма заблестели глаза.

– Разве я это сказал?

– Он жив, я это чувствую, – задумчиво произнес Гэм. – Вот бы с ним поговорить! Я побывал в нескольких усыпальницах, но пока – безрезультатно. Ничего, буду искать. Для того-то я и прилетел с Ио, чтобы посоветоваться с ним.

Кивком простившись с посетителем, Сен-Сир удалился. «Ну и ничтожество! – подумал он. – Бездарь, кукла Сараписа. И еще в Президенты метит! – Его передернуло. – Боже упаси нас от такого лидера.

А вдруг мы все уподобимся Гэму? Чепуха, не стоит и думать об этом. Впереди трудный день, а чтобы хорошо работалось, необходимо хорошее настроение».

Сегодня ему, как поверенному Фила Харви, предстояло обратиться с деловым предложением к Кэти Шарп, в девичестве Кэти Эгмонт. Если Кэти согласится, основной пакет акций будет перераспределен таким образом, что контроль над «Вильгельминой Секьюритиз» перейдет в руки Харви. Подсчитать стоимость «Вильгельмины» было практически невозможно, но Харви предполагал расплатиться не деньгами, а реальной недвижимостью – он владел огромными земельными участками на Ганимеде, десять лет назад переданными ему по акту советским правительством в награду за техническую помощь, оказанную им России и ее колониям.

На согласие Кэти Сен-Сир не надеялся, но считал, что предложить сделку надо. Следующий шаг (при мысли о нем Сен-Сир поежился) – громкий вызов и экономическая борьба до победного конца между фирмой Харви и концерном Кэти. А концерн обречен, так как после кончины старика зашевелились профсоюзы. Происходило именно то, с чем беспощадно боролся Луис – внедрение профсоюзных организаторов в «Экимидиэн».

Сен-Сир к профсоюзам относился с симпатией – они весьма своевременно вышли на сцену. Прежде их отпугивали грязная тактика, неисчерпаемая энергия и невероятная изобретательность старика. Кэти этими качествами не обладала, а Джонни Бэфут...

Что тут может сделать недоучка? Пусть даже этот недоучка – алмазное зерно из навозной кучи посредственностей. Бэфут не распоряжается концерном, у него другие заботы. Он создает общественный имидж Кэти. Он уже начал было преуспевать, но тут подали голос профсоюзы. Кэти припомнили наркотики, тюремные сроки, мистические наклонности, и труд Джонни пошел насмарку.

Что ему удалось, так это сделать из нее образец женского обаяния. Кэти красива, выглядит нежной и невинной, чуть ли не ангелом. На этом и сыграл Джонни. Вместо того, чтобы цитировать ее перед репортерами, он наводнил прессу фотоснимками: то она с собаками, то с детьми, то на ярмарке, то в больнице, то на благотворительном вечере...