Олег Синицын - Сюжет Страница 7

Павлику достался французский аппарат с минимальным набором функций, изрядно потрепанный и уже успевший пару раз сменить хозяина.

- Подожди меня на улице, - властно приказала мама. Павлик податливо кивнул. Выходя из дверей офиса он услышал слова Надежды Петровны:

- А на прощание, я хотела бы сказать вам, девушка...

Павлик не хотел слышать напутствия мамы. Бедная девушка наверное думала, что напутственного слова не будет.

Двери за спиной закрылись. Божедай не видел ничего вокруг. Все его внимание было сосредоточено на телефоне.

В детстве он хотел иметь конструктор "Лего", чуть позже - завести собаку. Когда подрос - мечтал о магнитофоне. Теперь сотовый телефон занимал его помыслы, и эта мечта осуществилась. В детско-юношеском возрасте Павлик не мог доказать маме практической ценности "Лего", собаки и магнитофона. Зато теперь, когда ему исполнилось двадцать лет и он учится на третьем курсе, Павлик мог спокойно строить логические цепочки и приводить аргументы, что для лекций, лабораторных, курсовых и экзаменов сотовый просто необходим, а его отсутствие может привести как минимум к вылету из университета.

Он смотрел на аппарат, не решаясь дотронуться до кнопок. Пусть пластмасса потеряла блеск, а корпус усеивали царапины - это был его собственный сотовый телефон.

- А ну дай-ка глянуть, Паха-птаха! - раздался над ухом прокуренный хриплый голос. Божедай неожиданно обнаружил, как телефон исчез из его рук и перекочевал в руки появившегося ниоткуда светловолосого парня. Глаза парня хитро прищурены, губы раздвинулись в неприятной улыбке.

Если для Божедая и существовал злой рок, то несомненно имя ему было Виктор Шалыпин. С Шалыпиным десять лет они учились в одном классе. Кроме каждодневных поборов, Витек устраивал пожары в школьном портфеле Божедая, выводил мелом на спине обидные прозвища, покрывал поверхность парты клеем так, что к ней прилипали руки. Обладая определенным талантом, Витек никогда не учился хорошо, балансируя "на грани". И как бы парадоксально это ни звучало, получать хорошие отметки помогал ему Павлик. В любом из школьных классов Шалыпин оказывался на задней парте за спиной Божедая. Все контрольные и сочинения Шалыпин списывал без угрызений совести.

После окончания школы Павлик поступил в университет, надеясь, что там-то он покажет себя другим, не мямлей. В университете, он думал избавиться от Шалыпина. Но не тут то было! Каким-то непостижимым образом Витек умудрился сдать экзамены и поступить на ту же специальность, в ту же группу, что и Божедай. Невозможно передать всю гамму чувств Павлика, когда на первой практике по физике он получил ощутимый тычок карандашом в спину и услышал слова, от которых похолодел, и которые уже надеялся забыть навсегда:

- А ну подвинься, Паха-птаха! Мне не видно твою тетрадку!

В тот момент Павлик ощутил себя словно в романе Стивена Кинга, в котором повзрослевших героев посещают мрачные личности из неприятных детских воспоминаний. Господи, он не хотел окончить жизнь, как в романе Кинга!

- Отдай телефон! - простонал Павлик. - Мне его только что мама купила!

- Мама? - переспросил Шалыпин и скривил иссушенные губы. Нижняя губа была разбита и из неё слабо сочилась кровь, которую он вытирал рукавом. На подбородке виднелись красные пятна.

"Да Витьку кто-то заехал в зубы!" - догадался Божедай.

В одной руке, которой он вытирал кровь с губы, у Шалыпина находилась почти пустая бутылка пива, в другой - сотовый телефон Павлика.

- Значит, мама купила? - повторил Витек, разглядывая трубку. - Передай маме от меня "спасибо", и скажи, что телефон мне нравится.

- Отдай!

- А как по нему звонить?

- Я не знаю! Я ещё ни разу не звонил! Отдай!

- Заткнись, хорек! - произнес Витек и ударил Павлика бутылкой в живот. Божедай согнулся от боли.

Тем временем, Витек допил пиво и бросил бутылку на цветочную клумбу, разбитую прямо возле лестницы, на которой стояли бывшие одноклассники и нынешние однокашники.

- Да это же просто! - воскликнул Шалыпин. Павлик поднял голову.

Шалыпин тыкал пальцем по кнопкам.

- Нужно набрать номер, - объяснил он, - и нажать кнопку с нарисованной трубочкой.

Он так и сделал.

- Алло!

- Не надо! Не звони! - запричитал Павлик. - Там только первые шесть секунд бесплатные! А остальные округляются до минуты! А минута в дневное время стоит...

- Не волнуйся! - заверил Витек. - Я меньше пяти минут говорить не буду... Алло! Хрюн? Как жизнь, волосатый?... Подумаешь - только расстались! Я вот, по сотовому звоню.

Павлик застонал от обиды. С развязным видом Шалыпин стоял перед входными дверями офиса и разговаривал по его, Павлика, сотовому телефону!

- Отдай!

Шалыпин шлепнул Павлика по рукам, которые он тянул к трубке.

- Пня встретил? ... Скока, Хрюн? Четыре пузыря на троих? Ну ты Геркулес!.. И как Пень поживает?.. Ха-ха... Два зуба ему вышибли? Ха-ха... Ну он прикололся!.. Слышь, волосатый, у тебя как со временем? Нужно лоха одного развести...

И все-таки Бог существует, защитник униженных и оскорбленных! В сверкающем сиянии он явился перед Павликом совершенно неожиданно. В образе мамы.

Она горделиво вышла из офиса, резко распахнув упругие массивные двери. Тяжелые створки двинули по Виктору Шалыпину, телефон вылетел из его руки, а сам Витек рухнул с лестницы на цветочную клумбу вниз головой.

Упав на колени, Павлик поймал телефон, счастливым образом не допустив его столкновения с бетонной лестницей. Мама недоуменно посмотрела на сына сверху вниз, потом перевела взгляд на развалившегося среди тюльпанов, трясущего головой Шалыпина. Затем вернула повелительный взгляд на Павлика:

- Ты чем тут занимаешься с новым телефоном?

Павлик поднялся. Он хотел сказать, что телефон вовсе не новый, телефон сменил уже двух хозяев, а Витек Шалыпин успел наговорить по нему минуты две. Павлик открыл рот и произнес:

- Я шнурки завязываю.

Шалыпин поднимался с газона, что-то бурча про очки и телефон. Одежда его была вымазана в черной липкой земле, из губы снова пошла кровь.

- Нашел место, где завязывать шнурки! - презрительно фыркнула мама. Пойдем, нечего тебе ошиваться рядом с бомжами.

"Бомж" Витек посмотрел на них таким взглядом, словно его, проведшего пятнадцать лет в психиатрической клинике, не долечив, выпустили на свободу.

- Эй! - закричал он вслед удаляющейся паре. - Я до вас ещё доберусь!

Павлик шел рядом с мамой и все время оглядывался.

Кого Шалыпин имел ввиду? Его или маму? Или их вместе?

И кто ему разбил губу?

Глава 3.

Памятник Котовскому - обычное место встречи для трех товарищей. Павлик не мог сказать точно, кем являлся этот высеченный из камня лысый мужик в бурке - героем или бандитом Гражданской войны, но лучшего места для встреч придумать было нельзя. Достаточно просто сказать: "В шесть у Котовского!" и все бы поняли.