Владимир Васильев - Монастырь Эстебан Бланкес Страница 7

Книгочей продолжал сверлить меня взглядом. Скорее всего, он не поверил, что я ничего особенного в себе не замечаю. Потом угрюмо уставился в полупустую пивную кружку.

- Книгой снова заинтересовались, - сказал он тихо.

Я едва не подскочил на лавке. Неужели пришло время разгадать загадку книги и монастыря? Я ведь поклялся разгадать ее когда-нибудь. Правда, мне совершенно не верилось, что случай подвернется так скоро.

- Кто? - спросил я, подавляя в себе целую бурю противоречивых чувств.

- Рикардо Эчеверья. Студент.

- Как давно?

- Он ходит ко мне уже второй год. Сегодня утром я заметил, что он подходил к полке с монастырскими книгами.

- И это все? - протянул я с сомнением.

- Он дотрагивался до книги. Я видел. Возможно, даже не в первый раз.

- И что ты хочешь от меня?

- Проследи за ним, - шепотом попросил Унсуе. - Я так больше не могу.

- Не можешь чего? - жестко спросил я. - Не можешь молчать, когда твои читатели идут на смерть?

Унсуе враз стал казаться даже не старым - дряхлым.

- Раньше, выходит, мог? - продолжал я. - А, книгочей? Что это с тобой вдруг случилось?

Я понимал, что поступаю жестоко. Но остановиться не мог.

Некоторое время мы просидели в звенящем молчании. Наконец я слегка оттаял.

- Сколько у нас времени? У нас... и у него?

- Не знаю, - все еще шепотом ответил Унсуе. - Думаю, с неделю.

- Где он живет?

- В студенческом приходе Санта-Розалины, невдалеке от собора. Знаешь где это?

- Знаю, - вздохнул я. - Как, говоришь, его зовут? Родриго Эчеверья?

- Рикардо. Рикардо Эчеверья, - поправил меня книгочей. Впрочем, я прекрасно запомнил имя и с первого раза. Я ведь сыскарь все-таки, а не выживший из ума нищий с Муэрта Фолла.

- Ладно, - отрезал я. - Я займусь этим. Постарайся никуда не отлучаться из своей норы, ты можешь мне понадобиться в любое время, я встал и бросил на стол медную монетку.

- И вот еще что, - добавил я несколько мягче. - Прости, что я был с тобой так резок, Ксавьер Унсуе...

Мне показалось, что от меня испуганно отшатнулось что-то огромное и темное. Словно заметило во мне нечто губительное для себя.

М-да. И это называется, я никаких странностей около себя не замечаю.

За неделю я изучил жизнь Рикардо Эчеверья буквально по часам. Чем занимается, куда и когда ходит, когда спит, когда есть - словом, все-все-все. Я не мог не заметить, что ведет он себя не совсем обычно - часто замирает на улицах, словно в задумчивости, а потом в друг начинает недоуменно вертеть головой, словно не может понять где находится и как здесь очутился. Знакомые его тоже отметили, что Рикардо последнее время стал рассеян и часто не замечает вопросов, с которыми к нему обращаются. Отец Гонсалио, который преподавал в Санта-Розалине философию, слово господне и литературу все это подтвердил, и высказал предположение, что юноша просто устал.

Мне так не казалось. Друзей у Рикардо было немного, и, слава богу, никто из них не знал о природе моих истинных занятий и интересов. Я что-то сочинил им о причинах, по которым якобы разыскиваю Рикардо и едва успел отделаться от них и затеряться в толпе, когда сам Рикардо показался вдали на улице. Он брел, повесив голову, в сторону студенческого прихода; брел с северо-востока. Библиотека Ксавьера Унсуе находится именно там.

Я внимательно наблюдал за ним из-за палатки торговца свечами.

Вот на ком печать безысходности видна была с первого взгляда такой вид бывает у неизлечимо больных.

Я впервые разглядывал Рикардо Эчеверья так близко.

Он миновал ворота прихода, рассеянно кивнул старику-привратнику, и, прижимая локтем небольшой сверток, направился ко входу в камчой.

Почти сразу же я заметил и Ксавьера Унсуе. Неуклюже пытаясь казаться незамеченным, он шел следом за Рикардо; при этом старый книгочей смешно вытягивал шею и старательно вертел головой. Я поспешил ему навстречу.

Меня он не заметил - я подождал, пока Унсуе пройдет мимо и легонько дернул его за рукав.

Книгочей вздрогнул и обернулся. Затем облегченно выдохнул.

- Это ты, Веласкес! Как вовремя я на тебя наткнулся!

Я не стал уточнять - кто на кого наткнулся в действительности.

- Эчеверья взял книгу! "Око бездны" сейчас у него! Подумать только, я в первый раз заметил пропажу книги раньше, чем пропажу своего читателя...

Унсуе так исступленно и так громко шептал, что прохожие стали оборачиваться, я потянул его с площади прочь, в тихое место под оливками напротив собора.

- Думаешь, это знак, что он собирается направиться в Эстебан Бланкес? - спросил я, когда уверился, что посторонние уши нас не услышат.

Унсуе взглянул на меня, как на умалишенного.

- Конечно! Зачем еще ему книга?

Я пожал плечами:

- По-моему, в монастырь он мог бы и без книги отправиться. Что-то тут не так...

Книгочей сглотнул; кадык под дряблой кожей на горле дернулся, словно пытался вырваться на свободу.

- Не знаю. Все, кто приходит в Эстебан Бланкес без книги, ничего там не находят. Только пыль и запустение. Думаю, книга позволяет заглянуть туда, куда остальным смертным путь заказан.

- Заглянуть - и остаться там навеки? - саркастически хмыкнул я.

- Как знать, - задумчиво сказал Унсуе. - Возможно, заглянув, и мы не захотели бы вернуться в Картахену.

Я помолчал.

- Ладно, - вздохнул я. - Пойду его отговаривать...

Книгочей вцепился мне в руку:

- Нет!

Я удивленно замер.

- Почему - нет? Он же пропадет! Пропадет, как и все остальные!

Ксавьер Унсуе продолжал держать мой локоть с неожиданной для человека его возраста силой.

- За ним нужно проследить, Веласкес! Пойти в монастырь следом за ним, и самим все увидеть. И понять.

Я задумался. В самом деле. Ну, отговорю я сейчас этого одержимого студента, хотя что-то заставляло меня усомниться в успешности подобной попытки. Найдутся ведь другие. Потом. Кто знает, в чьи руки попадет эта книга, когда старый Унсуе умрет?

Действительно, следует разобраться во всем. Я не верил, что книга открывает путь в некий аналог христианского рая - тогда она не называлась бы "Око бездны" и не внушала бы трепет. И никто не сказал бы мне, что зло глядит из бездны - даже во сне не сказал бы. Это злая книга. Иначе бы из-за нее не пропадали люди. Возможно, подсмотрев за Рикардо Эчеверья, я сумею понять, как зло опутывает людей и заманивает их в монастырь. И научусь разбивать его оковы.

И тут же взыграла во мне обычная людская мнительность.

Эй, Мануэль Мартин Веласкес! Очнись! Опомнись! Какое зло? Какие оковы? Не выдумывай ерунды, и не бери на себя роль того, кто судит что есть зло, что есть добро. Не твое это дело, ты ищи жуликов и неверных жен, да дуй свое пиво в грязных тавернах. Бороться со злом удел героев.