Александр ЩЁГОЛЕВ - ОТРАВА С ПРИВКУСОМ ДЗЕН Страница 7

   – Ну, дурак я, дурак, – стонет Щюрик. – Ты прав, конечно.

   – Был бы нормальным отцом, давно бы отрепетировал подобные ситуации.

   – Давай продолжим в следующий раз.

   У Барского – почти истерика.

   – Может, тебя еще и развязать? – подыгрываю я ему.

   Он радуется, как дитя. Думает, я шучу, думает, сейчас все закончится.

   – Слушай, Клочков, ну ты такое выдал! Я ведь, знаешь, поверил. Пошли на кухню, запьем это дело. Жаль, Идка не видела…

   – А мы Идку подождем, – успокаиваю я его. – И правда, пусть посмотрит.

   Искусственные восторги вдруг забыты.

   – Подожди, я не понял…

   – Сохраняй, сохраняй Равновесие.

   – Ты что, в таком виде меня оставишь?

   – Чего ты не понял? Хватит ли у нас с тобой времени дождаться твою жену?

   Изумленный отец и муж, кажется, по швам лопнет от мысленного усилия. Глаза его вылезают из трухлявых морщин, почти как у мультяшного монстрика. Очки сползают с носа.

   – Пп-почему не хватит времени?

   – Так меня же отравили! Ну, ты знаешь.

   Изумление его не поддается измерению.

   – Отравили? Кто?

   – Ты.

   – Я?

   Тысячи оттенков ужаса! Чрезвычайно любопытно наблюдать сей пантомимический этюд.

   – Какой актер умирает в тебе, – кратко аплодирую я. – Вернее сказать, умрет.

   …Шутка, она и есть шутка. Посмеялся и забыл. « Я обычно притравливаю только первую… » Да я и думать не думал об этом зигзаге нашего разговора и об этой злосчастной таблетке, когда возвращался домой!

   Я живу отдельно от родителей. Снимаю комнату неподалеку, за три квартала от старой квартиры. Мне так удобнее: во-первых, зачем постоянно расстраивать маму? Тот образ жизни, который я предпочитаю вести, приносил бы ей сплошные страдания. Во-вторых, зачем каждодневно напоминать моей старушке, что сын ее за тридцать один год так и не обзавелся ни женой, ни собственными детьми? Что все деньги, которые он зарабатывает частными уроками, вкладываются в оснащение школы? (Вот, кстати, отчего многое мне там позволено.) На мои средства, например, был куплен тренажерный зал, оборудованы кабинеты физики и литературы…

   Частным образом я зарабатываю довольно солидные по средним меркам суммы. Учителей моего уровня слишком мало, чтобы я испытывал хоть какую-то конкуренцию. Богатые родители желают делать из своих подрастающих идиотов… кого? Людей, кого же еще! Таких же, как они сами, только чуть-чуть лучше. Не «совершенного человека», упаси Боже! Перегнешь в этом деле палку – клиента лишишься. Да и какой смысл всерьез заниматься грубыми, избалованными существами, сформированными в бездушных семьях… примерно в такой семье, как твоя, Щюрик.

   Спрашивается, зачем мне нужна школа, зарплаты в которой не хватает даже на неделю полноценного вегетарианского питания? Иногда я размышлял об этом. Только в классе, только в группе истинно моих учеников, я чувствую себя Творцом, вот в чем дело. Или чувство Творца – иллюзия, гримаса тщеславия? Во Го утверждал:

   «Вопросы рождают нетерпение и неуверенность в себе. Но если они были заданы – должен быть дан ответ…»

   Вот он, ответ – что-то я в школе получаю, сам не понимая, что. А смогу это понять, лишь сделав очередные шаги моего Пути…

   Нелепое предположение, будто съеденная конфета может быть отравлена (спасибо тебе, Витя Неживой, черный ты наш юморист), совершенно неожиданно вызвало во мне одно малоприятное воспоминание, сгинувшее, казалось бы, навсегда. Случилось это летом за городом, куда родители отправили меня на пару недель – вкусить деревенских прелестей. Было мне тогда лет шесть-семь, не больше, а жил я у дальних родственников. Сосед этих самых родственников был запойным пьяницей. Помню, что трезвым или хотя бы прямоходящим я его ни разу не видел. И вот однажды утром лежал он на травке за сельским магазином – с бутылкой в обнимку, – когда на него наткнулся какой-то карапуз, который то ли за кузнечиком гонялся, то ли за лягушкой.

   – Эй, малóй, – обрадовался пьяница, – закусь кончилась! Слышь, сбегай в лесок, пошукай грибков. Только мухоморы не бери! Ну, не дурак, сам знаешь.

   Карапуз был послушным и очень ответственным человеком – сбегал в лесок и принес страдальцу его заказ. Не мухомор, само собой, кто ж не знает, как выглядит этот красавец? Совершенно другой гриб и тоже изумительной красоты – шляпка колокольчиком, на ножке платьице, как у балерины. Вожделенная закусь. Клиент к тому времени совсем перестал соображать, только выматерился, мол, почему так мало. И пошел у него пир горой…

   Домой пьяница вернулся днем, причем, изрядно протрезвевший, поскольку выпитый алкоголь неожиданно для него вышел наружу. А уже к вечеру ему стало так худо, и такие странные вещи начали твориться с его организмом, что в дом к нему сбежались все три местных врача. И ситуация быстро прояснилась. Пациент к тому времени был уже совершенно, стопроцентно трезв. Он помнил, как сожрал давеча по пьяни один подозрительный гриб, он прекрасно описал этот гриб, и единственное, что выпало из его памяти – каким образом сие лакомство попало к нему в руки…

   Бледная поганка. Вот чем угостился наш спившийся сосед. Токсин на фоне алкогольной интоксикации подействовал гораздо быстрее и опаснее, человек умирал в жутких мучениях. Я заходил тайком в его дом, насмотрелся. Даже в районную больницу не успели несчастного переправить. Ночью, пока искали транспорт, он удрал от дежурившей возле него родственницы, добрался до своего родного магазина и сел, опершись спиной о дверь. Так и умер, не дождавшись начала торговли…

   Соль истории вот в чем. Несмышленого пацана, притащившего из лесу отраву, звали Димой Клочковым. Иначе говоря, это был я. И знал о своем поступке – тоже только я один, никто больше.

   Кто и зачем прокрутил передо мной поблекшие кадры четверть вековой давности?

   Лишь спустя несколько часов, вернувшись с учительской конференции домой (в ту самую келью, которую Витя Неживой довольно точно живописал), я осознал, что в моей размеренной жизни что-то резко изменилось.

   Именно дома у меня впервые появились тошнота, понос и озноб…

   – Что там у вас за собака – гавкает и гавкает?

   Я подхожу к окну и выглядываю.

   Это простое перемещение вызывает одышку. У меня, в высшей степени тренированного человека!.. Трогаю пульс; лучше бы этого не делал. Я пытаюсь хоть немного успокоиться. Где оно, мое собственное Равновесие, кто вернет меня в исходную точку?