Виктор Поповичев - Гефсиманский сад Страница 7

В этот момент ручка выпала из его рук, покатилась по столу. Он поразминал пальцы... Что такое?.. С кончика пера по столу бежали буковки – одна за другой, как цепочка.

Его прошиб пот: начало цепочки уже на чистом листе бумаги, звенья-буковки стали рассыпаться... Да и не буковки это, нет, а махонькие человечки в разноцветных рубашках. Их становилось все больше, больше...

Надев очки, он приблизил лицо к столу. Человечки не обращали на него внимания. Они перебегали с места на место, подталкивали друг друга, что-то кричали, жестикулируя.

Он схватил ручку, кинул ее на пол и стал топтать каблуком. И человечки замерли... Он вдруг увидел скривившееся в саркастическом смехе лицо, составленное, как мозаика, из человечков. Красивое лицо, несмотря на оскал. Конечно, он узнал... И вспомнил женщину. Собственно говоря, он и не забывал ее. А если этот диковинный портрет увидит жена? Она, кстати, скоро вернется с работы.

Лицо перестало скалиться и теперь мило улыбалось. Он даже залюбовался им. Но дверь в прихожей хлопнула, и на прекрасном лице появилась маска недоумения. «Убирайся!» – сказал он шепотом и попытался смахнуть рукавом призрачное лицо. Или размазать его по столу. Он даже представил кровавое пятно... А лицо украсила счастливая улыбка... Он закрыл его снятым с полки журналом, но оно взмыло вверх, к потолку, продолжая улыбаться.

В прихожей что-то звякнуло.

Он скинул пиджак и попытался накрыть им порхающее нечто. А оно становилось объемным: возникла шея, плечи, ключицы, которые он любил целовать. «Дверь», – вздрогнул он и задвинул шпингалет. Что бы ни случилось, жена не должна войти в комнату, пока не исчезнет это наваждение...

А наваждение уже обрело руки, грудь... Он отбросил пиджак и схватился руками за спинку стула. «Почему ты являешься ко мне голой? – спрашивал он, словно был уверен, что являться надо в платье. – Зачем голой-то?» Руки призрака потянулись к нему. Он отшатнулся, занес над головой стул и кинул его в усмехающуюся женщину. Упала с полки книга, стаканчик с карандашами.

– Что случилось? – голос жены и стук в дверь. – Почему заперся?

– Все хорошо, – спокойно ответил он, сдерживая дыхание.

Призрачная женщина, увернувшись от стула, прошептала: «Милый мой». Он оттолкнул ее, но руки провалились в воздух. «Милый мой», – повторила она громче.

– У тебя гости? – голос жены из-за двери. Полетела в угол пишущая машинка, ударила в стену ваза, горшок с кактусом упал на пол...

– Ты пьян, – крикнула жена. – Опять. Господи! Открой сейчас же!

Дверь несколько раз дернулась и распахнулась.

– Тут, понимаешь, чертовщина какая-то. – Он затравленно улыбнулся, вобрав голову в плечи.

– Ты все забыл!.. Забыл! Неужели хочешь, чтоб все повторилось? Хочешь?

– Я не знаю этой женщины. Появилась непонятно откуда и... – он огляделся, – разлеглась на диване. – Убирайся! – крикнул он призраку, на лице которого играла улыбка. – Надо вызвать милицию, – робко предложил он.

– Мало того, что ты пьян, так еще вновь притащил сюда эту потаскуху!

– Она сама пришла, – возразил он. – Я знать ее не знаю. Как ты можешь обвинять меня, когда... – Он замолк на полуслове, потому что перед ним стояла теперь не жена, а какой-то старик в затасканном ватнике с лоснящимися, пахнущими конским навозом руками.

– Оправдываешься? Ну-ну! Ты же знаешь ее, эту женщину.

– А ты? Откуда ты взялся здесь?

– Так знаешь или нет?

– В первый раз вижу ее.

– Кривляешься... Сам перед собой кривляешься. Только зачем это для твоей-то правды?

– Ты, дед, словно мужиком не был!..

Рука, подпиравшая подбородок, скользнула, и он очнулся. Приморгавшись к свету настольной лампы, пододвинул исписанные листы. Зачеркнул первые несколько предложений – штампы. Поставил на полях знак вопроса: «Что-то здесь со временем: прошедшее, настоящее?» Потом ему не понравилось с водой – воспоминанием, да и само сердце – трепещущая мякоть: «Плохо». Задумался, глядя сквозь стену. «С Валькой-табельщицей надо прекращать. Не дай Бог до жены дойдет», – пробормотал, склоняясь над рукописными листами, и услышал – хлопнула дверь в прихожей. Глянул на часы – половина второго ночи. «Где это она задержалась?» – подумал, притаившись, потому что услышал мужской голос, невнятный и тихий. «Да я вас, алкоголиков, за километр вижу! – Это голос жены. – Старый человек. Не стыдно?» Мужчина что-то прошептал в ответ. На что жена сказала громко: «А он? Думаешь, святой?.. И не смей меня упрекать! Топай отсюда, пока милицию не вызвала».

Он боялся вмешиваться в разговор. Да и что можно сказать, если старик, а он был уверен, что в прихожей именно старик, тот, с озера, с женой разговаривает, знает о Валентине...

ВТОРОЙ ЭТАЖ

Выйдя из автобуса, он помог старушке – донес корзину с помидорами до стоянки такси. Сам пошел пешком. Ветерок волчком крутанулся перед симпатичной девицей, подхватил с клумбы кусок газеты, вознес его к куполу потолка. Птицей трепыхалась в вышине бумажка. Он остановился и задрал голову, наблюдая за полетом.

– Сокол... сапсан, – услышал за спиной чей-то голос. – Видите, у крыльев края светлые.

Несколько любопытных пялились на купол. Мужчина в строгом сером костюме со знанием дела комментировал полет обрывка газеты:

– Стройная, умная птица... Как держит точку, стервец! Сапсан меньше кречета, но превосходит чеглока...

Слушать «знатока» птиц соколиной породы не стал. Усмехнулся, подумав: «Зеваки вряд ли догадываются, что наблюдают полет какой-нибудь, скажем, статьи об экономике, которая „должна быть экономной“. Здоровье и хорошее настроение – это главное. Три шага – вдох, три – выдох. Вдох... Выдох».

Вот и нужный подъезд. Десять стертых до арматуры ступенек. Свежеокрашенная дверь, вправо – магазин. Винный. Здесь всегда людно. Переложил портфель в другую руку и свернул в галерею. Увидел знакомое лицо... Нет, ошибся. Узким коридором вышел в вестибюль и смешался с толпой. Около четвертой колонны, подпиравшей облупившийся потолок, свернул вправо. Обошел телефонную будку, газетный киоск и, пропустив машину службы быта, пошел в сторону жилых помещений.

Кнопка звонка не хотела вдавливаться. Пришлось постучать. Дверь отворилась быстро, словно женщина в желтом халате ждала стука.

– Я хотел бы видеть Антиквара, – сказал он, механически отметив: крестик и цепочка на груди у женщины из золота.

– Его нет дома. – Она улыбнулась. – Зайдите позже. Вы уточняли время встречи?..

Она извинилась и захлопнула дверь.

Два часа... Но что поделаешь?.. Походил немного по вестибюлю. Свернул в коридор с магазинами по обе стороны и увидел девицу, над которой подшутил ветер в большом зале. Вместе постояли в очереди за дамской сумочкой. Но не купили – дороговато. Зато приобрели четыре банки килек в томатном соусе и черкизовскую булку без мака. Долго разглядывали витрину в ювелирном.