Игорь Росоховатский - На Дальней Страница 7

- Но для чего же вы живете? - спросил Ким. Самым любимым его занятием было спрашивать, самым нелюбимым - отвечать.

- А для чего живешь ты? - ответил вопросом на вопрос дальнианин, и земляне улыбались, глядя на оторопевшего Кима. Дальнианин ответил точно так же, как ответил бы Ким.

Молчание становилось тягучим.

- Хорошо, отвечу тебе, - сказал дальнианин. - Мне нужно узнавать все новые варианты устройства Вселенной.

- Для чего? - поспешил спросить Ким.

- Чтобы каждый раз выбирать из них наилучший.

- Наилучший для кого?

- Для меня, для тебя, для животного, для камня. Для гармонии.

- Я не понимаю тебя, - признался Ким.

- Ты поймешь меня только через свои интересы, - пояснил дальнианин и попросил: - Расскажи о цели своей жизни.

Киму пришлось отвечать:

- Я хочу знать как можно больше, чтобы человечество стало сильнее.

Его голос был таким же медленным, как обычно, - голос человека, для которого размышления значат больше, чем действия, а выдумка - больше, чем действительность. Но нарочито хриплые полутона и наигранная наивность исчезли - голос прояснился.

Ким бросил взгляд на товарищей, как бы извиняясь за нескромное признание. А они смотрели на него во все глаза: он впервые раскрывался перед ними.

- Для чего сильнее? - спросил дальнианин.

- Вместе с силой приходит счастье. А сила - в знании.

Дальнианин улыбнулся:

- Почему же ты сказал, что не понимаешь меня? Ведь наши цели сходятся. Мы хотим знания для силы, а силы для счастья. Разные у нас только возможности. Ты пока хочешь больше знать о Вселенной, чтобы лучше приспособиться к ней, а я - чтобы переделывать ее. И ты и я стремимся к гармонии со всем окружающим, к такой гармонии, где мы - строители и хозяева. В этом наше счастье... Ты понимаешь меня?

Он обращался ко всем землянам. И Светов ответил за всех:

- Мы начинаем понимать тебя.

- Я покажу вам, как переделывают мир! - воскликнул дальнианин.

Вокруг его тела появилось серебристое мерцание. Оно становилось все больше и больше, окутало и землян. Образовало вокруг них прозрачную сферическую оболочку. Оно не имело ни запаха, ни вкуса и вообще никак не воздействовало на их органы чувств. Земляне увидели удаляющуюся планету, похожую на фиолетовый мяч. Просторы космоса окружили их, словно тысячи черных пантер, и в темноте сверкали глаза. А потом глаза слились в огненное пятно, оно вытянулось, размылось, исчезло. У землян было такое впечатление, что они летят в космосе без всякой защитной оболочки, и это ощущение пьянило Космос, такой могущественный, непознанный, стал ласковым и спокойным, как море в бухте. У них появилось ощущение единства с ним, и впервые люди почувствовали, что они не только сыновья Земли, но и дети космоса.

- Смотрите! - сказал дальнианин.

Два узких луча ударили из прозрачной сферы, в которой они летели, в черное пространство. Там, где лучи скрестились, заплясал огненный шарик. Он разрастался, пульсировал... Дальнианин управлял лучами, и они становились то двумя бурлящими ручьями, то двумя клинками.

- Я создаю перепады энергии, - пояснил он так просто, как будто делал обычное дело. - Это приводит к возмущению пространства, а затем к изменению движения частиц Я могу менять энергетические заряды частиц, направление их вращения - и жидкость течет снизу вверх, газ стремится к уплотнению, многомерное время движется в том направлении, какое мне нужно.

Огненный шарик превратился в гигантский излучающий шар. На его поверхности бушевали смерчи и взрывы Пространство, до того казавшееся пустым, изменилось. Оно больше не было черным. Багровые, серебристые, золотые отсветы заполнили его. Это был радостный пожар - пожар движения, жизни, который люди не могли представить в самых смелых мечтах. У них было ощущение, что это они зажгли новую звезду, что они могут изменять вращение частиц и управлять временем. Счастье такой силы и накала, какого они никогда не испытывали, овладело ими, породнило, сделало частями единого целого. Им казалось, что вот-вот они создадут мир, с которым сольются воедино в гармонии. Этот мир станет частью их, а они его разумом, его волей.

"Может быть, что-то похожее я испытывал, когда был водителем патрульного космолета? Бывали минуты, когда я как бы сливался с аппаратом в одно существо, каждое движение которого зависело от моей воли, - подумал Светов и ответил себе: - Нет, это нельзя сравнивать".

Роберт посмотрел на Вадима, на его беспокойные пальцы, переплетающиеся в Живой решетке. "Тебе повезло, мальчик! - думал он. - В юности ты познал такое чувство, какое я испытал только к концу пути. Красивое чувство, самое красивое и самое сильное. Но вот каково тебе будет жить после этого? Ведь все, что познаешь потом, ты невольно сравнишь с этим чувством. В чем же ты сможешь найти удовлетворение?"

- Еще звезду! - попросил Ким. - Образуйте здесь еще одну звезду.

- Нельзя, - ответил дальнианин. - Через много миллиардов лет, по вашему счету, здесь возникнет жизнь, подобная земной, а две звезды - это уже совсем иная жизнь.

"Существо, которое живет сто лет, не будет заботиться о том, что произойдет через миллиарды лет", - с сожалением подумал Роберт, ведь он думал не о дальнианине, а о себе, о людях Земли. Он представил, как давно и насколько бы изменилось человеческое общество, лицо планеты, если бы люди были бессмертны и с самого начала своей истории вынуждены были заботиться о том, что произойдет через миллионолетия. Тогда история не знала бы девиза: "После меня хоть потоп".

Дальнианин прочел мысли Роберта и, словно этого ожидал, тотчас предложил:

- Вы можете остаться со мной навсегда. Вы избавитесь от болезней и смерти, а значит, и от страха перед будущим.Вы не будете больше ни эгоистичными, ни злобными, ни скупыми, ведь "я" и "они" не станут разъедать вас противоречиями. Вы будете бессмертными и могучими, а значит, и счастливыми. .. То, что ваши собратья добудут в борьбе через очень много лет, вы получите сейчас...

"А чем мы уплатим за это? - подумал Роберт. - Мы отдавали за крупицы знания и могущества здоровье, молодость, мы теряли самых близких людейМы так привыкли за все платить, что иначе не можем..."

Вадим припомнил медные осенние леса и воздух такой чистый, что просматривались серебряные паутинки, плывущие в нем. Вот надвинулись тучи - тяжелые, мокрые, недобрые. Налетел ветер, рванул их, стряхнул тяжелые капли. Подул еще, изо всех сил надувая щеки, - и осенний дождь ударил пулеметной очередью по лужам. Вадим не любил осенних дождей, но сейчас и о них вспоминал с тоской. И, еще не вспомнив всего другого, что незримо тянулось за ним через космос, сказал дальнианину:

- Нет, я не останусь.