Иоганн Михайлович - Пигмалион 21 века Страница 7

Вот тут арниса была совершенно права. Его сын действительно делал музыку точно так же, как сорока делает себе гнездо, то есть тащил в свои пьесы и композиции буквально все звуки подряд, какие только попадались ему под руку, да, ещё и перерабатывал их на своём компьютере, мощностей которого ему постоянно не хватало не смотря на бесконечный апгрейт. Подумав о том, что, возможно, он слишком строг к творчеству своего сына, который когда-то сумел отбиться от музыкальной школы, он встал с софы, подошел к музыкальному центру и надел на голову беспроводные стереонаушники. Достав компакт-диск с его последними шедеврами, он завёл эту шарманку.

Ему по ушам тотчас ударил громкий, вибрирующий и напевный звук вокала. Резина где-то отрыл девушку-бурятку и теперь носился с её горловым пением, словно дурень со ступой, не зная чем той угодить. Глотка у этой девицы была, несомненно, даже не луженая, а просто какая-то чугунная и она умела испускать такие рулады, что у него аж в желудке что-то забулькало и завибрировало. Затем в переливы бурятского вокала стали вплетаться тонкие, пронзительные звуки скрипки, заострённые, словно патефонные иголки, а следом к ним добавилась сухая дробь барабанов. Но, честно говоря, получалось у них это весьма неплохо. Что ни говори, а мелодия всё-таки была очень приятной на слух, хотя всё это и отдавало каким-то шаманским камланием, способным ввести человека в транс.

Как-то незаметно для себя он прослушал всю композицию от начала и до конца, хотя она и длилась добрых сорок минут. Когда после очередной, особенно протяжной бурятской фиоритуры наступила тишина, Стос поинтересовался у своей космической квартирантки:

— Как тебе нравится эта музыка, Лулу? Эту музыкальную композицию сочинил мой сын.

Арниса ответила не сразу, но её ответ поразил его, так та сказала чуть не плача:

— Стасик, это очень красивая музыка, но она, почему-то, пугает меня. У меня даже возникло такое ощущение, что я вновь на Сиспиле, нахожусь на борту своего истребителя и готовлюсь к тому, чтобы в одиночку отразить атаку всего военного космического флота кассинтийцев. Мне было одновременно и страшно, и радостно потому, что эта музыка поднимала мои силы и боевой дух. Да, если бы Хранители Сиспилы смогли услышать эту музыку, они бы осыпали твоего сына просто немыслимыми дарами. Бр-р-р, даже страшно подумать о том, что бы они тогда стали с нами делать с его помощью. Наверное, всех бы превратили в таких же варваров, как эти волосатые кассинтийцы. А как эта музыка действует на тебя, Стасик? В тебе тоже начинает волнами подниматься энергия?

Сняв наушники, Стос почесал за ухом и сказал:

— Да, нет, Лулу, меня эта музыка просто затягивает в какой-то транс и увлекает куда-то то ли в пропасть, то ли засасывает в болото. В общем, ощущение какое-то странное. Давай-ка я тебе поставлю другую композицию, повеселее.

Вложив в дорогую музыкальную тарахтелку новый компакт-диск, Стос натянул себе на голову наушники и, взяв в руки пульт, снова лёг на кровать. Эта мелодия была действительно веселее и здесь можно было угадать кое-какие музыкальные инструменты, хотя она и называлась очень странно — "Чёрные листья на белой траве". Если бы не устрашающие вибрации, которыми заканчивался чуть ли не каждый второй музыкальный звук, эта вещица действительно могла бы ему понравиться. Но даже они не портили эту, в общем-то весёлую, мелодию и она тоже понравилась Лулу, которая сказала ему:

— Ой, Стасик, а сейчас у меня возникло ощущение, что я побывала на празднике Протуберанцев, когда происходит посвящение юных арнис в звёздные путешественники. Твой сын очень хорошо делает музыку, она у него получается ничуть не хуже, чем та, которую я слушала на орбите. А у тебя есть ещё какая-нибудь музыка твоего сына, Стасик?

Ночной концерт уже порядком надоел Стосу и он недовольным голосом одёрнул юную арнису:

— Лулу, хотя я себя уже и чувствую очень хорошо, мне хочется спать, а не слушать музыку. И, вообще, девочка, давай сразу договоримся, если я лёг спать, тот ты тотчас умолкаешь и тоже спишь, иначе я сойду с ума, постоянно слыша у себя в голове твой голос. Кстати, деточка, ты что, лишилась своих способностей к телепатии и больше не читаешь моих мыслей?

Та ответила ему печальным голосом:

— Да, ведь теперь у меня уже нет защитной энергетической оболочки, в которую был встроен сканер для чтения мыслей разумных существ. — Немного помолчав, она, вдруг, встревоженно спросила его — Стасик, а как долго ты спишь? Понимаешь, мы, арнисы, став иными существами, потеряли возможность спать и мне теперь придётся как-то приспосабливаться, чтобы не создавать тебе неудобств.

Уже почти засыпая, Стос ответил ей:

— Ну, семи, восьми часов мне обычно хватает, Лулу. Ладно, девочка моя, спокойной тебе ночи.

Глава вторая. Явление блудного сына.

Проснулся Станислав Игоревич довольно поздно и вовсе не от того, что был разбужен своей космической гостьей. В дверь квартиры кто-то не только звонил, но ещё и громко стучался. Это мог быть только сын, которому, явно, не терпелось поскорее припасть к родительскому бумажнику всей грудью и облобызать если не руку дающую, то толстые пачки новеньких купюр, ещё пахнущих типографской краской.

Подскочив с софы, он бросился в первую очередь сгребать деньги с журнального столика на простыню, брошенную на пол, и только после того, как два лимона были надежно спрятаны в старинный шифоньер с финтифлюшками на дверцах, вырезанными из дерева, надел спортивные штаны и набросил на своё крупное тело синий махровый халат, хотя в комнате было уже очень жарко. Подойдя к двери, он отпер её и тотчас, даже не поздоровавшись со своим отпрыском, пошел в ванную, не соизволив распахнуть дверь перед сыном, который в нарушение договоренности припёрся к нему в половине девятого утра.

Принимая душ, он слышал, как квартира наполнилась громкими воплями Генки, отдававшего распоряжения своим друзьям-музыкантам. Кто-то безропотно пошел выносить мусор, кому-то досталось бежать в магазин за хлебом, зелёным горошком, овощами, мясом и майонезом, а Ольхон, солистке их музыкальной рок-банды, пришлось заняться приготовлением завтрака. Похоже, что этот вымогатель решил хорошенько потрясти своего родителя за туго набитую зелёными купюрами мошну, раз все они, не смотря на то, что не спали ночь, припёрлись к нему вчетвером прямиком из клуба. Лулу, которая решилась подать голос только тогда, когда он включил душ, робким голосом спросила его:

— Стасик, почему ты не дал мне возможности посмотреть на твоего сына? Ты не хочешь чтобы я видела его?

Подставив лицо под прохладные струи и дыша, наконец, полной грудью, он сказал ей вместо ответа: