Наталия Никитайская - Солнце по утрам Страница 7

- Скажи, ты действительно уверен, что мальчик не сломается? Что он останется человеком? Что ему не придется страдать, когда наступит пора возмужания? Что...

Ты перебил меня:

- Я ни в чем не уверен, Оля! Но я иногда завидую тому, как легко он воспринимает окружающее. Он ведь уже не сомневается, что все не игра, а быль. Но с тех пор, как к нему пришла уверенность, он ни разу не подвергал сомнению наши сказки, сочиняемые для его спокойствия,- он охранял наш покой. Удивительный все-таки мальчишка! Я ни в чем не уверен, Оля. Но очень может быть, что "они" умеют обращаться с подопытными со степенью осторожности, гарантирующей безопасность. За все время, что мы здесь, я не вижу ничего тревожного ни в ком из нас,

- А твоя нервозность? А моя усталость?

- Момент притирки.

- Почему, почему ты стараешься все сгладить? Хочешь, я скажу?

- Ну скажи.

Ты обледенело замер, но, несмотря на это, я выпалила;

- Потому что ты не можешь отказаться! Не можешь! Но ты готов погубить себя, нас!..

- Вас-нет!

- Можно подумать, что мы сможем жить без тебя!

- Оля!

- А вдруг они еще и не начали никаких опытов, а мы уже-посмотри на нас-разве это мы?! Орем, ненавидим...

- Ну прости, прости, Оля! Ты не права: они начали. Иначе зачем мучительный выбор: лететь, не лететь... Что мешало им просто уволочь нас к себе, туда, где они обитают?

А правда, подумала я, зачем? Но сейчас же мысль моя, не найдя ответа на поверхности, вернулась к проблеме выбора. Я вспомнила уроки литературы в техникуме. Мы проходили какую-то пьесу, и преподавательница объясняла нам, что, как правило, драматург ставит своего героя перед выбором. И- отказ от решения - тоже решение.

И вот теперь, когда я возвращаюсь к прошлому, мне легче передавать события, как пьесу, где ты - какой-то другой Женя, Юра - другой наш сын и я как будто выдуманная.

Это как самообман. Вроде бы и не с нами происходит.

Я помню себя тогда. Во мне отстукивали часы. Я превратилась во время, которое осталось нам до принятия решения,- а решения не было. То есть оно было и у тебя и у меня, но разное у каждого. А нам нельзя было порознь, нам необходимо было вместе.

- Реши все за всех, а, Женя! Как решишь, так и будет!

- Попробую.

- Хочешь побыть один?

- Нет, мне нужно твое присутствие.

- Я буду тихой, как моя любовь к тебе на Земле.

- А сейчас она громкая?

- Любовь? Как набат. Ей угрожают, и она взывает о помощи! - Я поднялась.-Пойду все-таки приготовлю нам чего-нибудь поесть.

- Только поскорее.

Я сидела одна на кухне. Было тихо-тихо, и бились часы во мне. "Нет уж, если нам суждено вместе вернуться на Землю, мы не сможем обходиться друг без друга неделями. На Земле... Ко мне вернулггсь тревога и уже не исчезала. Если ты вернешься из-за меня, счастья не будет. Ну хорошо, мы любим. Но мы такие разные. "Эти"-для меня пугало, я боюсь их, хватило с меня и двух недель!

А ты? Ты ведь небось уверен, что совершишь подвиг во имя человечества. Глупая я, глупая! Вряд ли ты думаешь о подвиге, уж это-то я могла бы знать. Мне непонятно только, почему ты так мучаешься. Я ведь подчинюсь тебе, как подчинялась и раньше. Я-то знаю свое место. Всяк сверчок..."

Я заплакала неудержимо. Ты возник передо мной;

- Ревешь?

- Реву.

- Ненормальная! Подними свои заплаканные глаза и слушай!

Я сделала, как ты велел. Твою торжественность нечем было измерить.

- Мы все, подчеркиваю - все! - останемся на Земле! Что они значат наука, человечество - по сравнению с двумя людьми, которых любишь!

Я кинулась к тебе на шею, я обнимала тебя и целовала.

Как я была благодарна тебе! Уж я-то знала, чего тебе стоило это решение!

- Женя! Родной! Любимый! Женя! Женя!

Помню сейчас только себя. За нежданной радостью тебя я видела только как источник этой радости. Каким ты был тогда? Что испытывал? Нет, конечно же, ты тоже был счастлив: ты всегда любил делать подарки. И из всех, которые ты сделал мне, этот был-королевским!

- Женя! Женя! - Не осталось во мне слов, кроме твоего имени. Оно было для меня всем: миром, жизнью, счастьем!-Женя!

- Оленька! Ну перестань плакать! Что же ты теперь-то!.. Оля!

Это утро мне не хочется вспоминать. Я плохо провела ночь. Ты тоже делал вид, что спишь, а по-настоящему и очень крепко заснул, когда должно было светать. Нас ждал последний рассвет без восходящего солнца. И как раз в это время от меня потребовали - никакого табло не понадобилось, мой мозг отчетливо читал требования очень властно потребовали дать собственный ответ. И я даже не предполагала, что он у меня есть. Сына отдать я не могла, а на твое решение не имела права влиять. Ты жаждал совсем иного, чем собирался сделать. Ты должен был остаться. Так же, впрочем, как я должна была уйти.

Единственно, чего я не могла допустить - тысячу раз буду это повторять!-лишиться Юрки. И я взмолилась, всем существом взмолилась, чтобы происшедшее не сохранилось в памяти сына. И мне пообещали. А ты, что будет с тобой? Мне ответили, что примут твои пожелания относительно состава экспедиции. Под конец этого безмолвного, но очень интенсивного разговора меня поблагодарили за разумность и пожелали всех благ на Земле! Ну вот и кончилось! Я подошла к тебе попрощаться. Как замечательно ты спал! Как горд был своим самоотречением! Ты не знал, что ему не суждено совершиться. Я поцеловала тебя в лоб - ты будешь хранить ощущение этого поцелуя-это была последняя я в твоей жизни.

Меня не интересовало, как я окажусь на Земле. В этом можно было на "них" положиться.

Наутро я проснулась в незнакомой комнате. Рядом с моей постелью сидела Марья. Лицо ее было озабоченным и сострадающим.

- Очнулась? Есть хочешь?

- Хочу. Марья Михайловна, как вы здесь оказались?

- А как только узнала, что с тобой стряслось, так и прибежала. Дежурим тут по очереди с твоей соседкой. По ночам она с тобой, а днем-у Юрки. А я вот-по утрам да сразу после работы.

- У Юрки?

- Ну да! Вы тут такого натворили! Захочешь-не придумаешь..

В тот день Марья сказала мне только, что у Юры было воспаление легких, но вчера он пошел на поправку. Вчера!.. Ну, хитрецы! "Они" все знали еще вчера. А я-то радовалась твоему предложению. "Они" знали меня лучше, чем ты.

- Марья Михайловна,- решила я проверить подозрение,-а Женя ко мне приходит? - По тому, как Марья засуетилась, я все поняла.

- Что с Женей?

- Ничего. Порядок с твоим Женей.- Больше она ничего не сказала.

Потом уже я узнала, что при строительстве метро произошел обвал рядом с твоим домом и дом дал трещину. Мы были единственными пострадавшими, так как трещина прошла вдоль нашей лестницы. Нас обоих доставили в больницу. И две недели мы были на грани жизни и смерти. В тот день, когда я очнулась, ты умер. Я не была на похоронах. Я трудно приходила в себя. Позже Марья плакала и говорила, что ты лежал как живой и улыбался. Чего только "они" не могут!