Александр Казанцев - Электронное сердце Страница 7

Сделать край темноты светозарным,

План-зарю окрылить Советской властью,

Стать для мира мечтой легендарной,

Труд и подвиг считать высшим счастьем

И видеть за мглою бывшей,

Как крестьянину и солдату Рабочий, руки отмывши,

Сыграет "Аппассионату".

Профессор Кунегин встал во время исполнения вещи и дослушал ее, скрестив руки на груди и опустив лохматую голову. Потом, вскинув ее, посмотрел на портрет Ленина.

Певец, откашлявшись, осторожно вышел из лаборатории. Ланской подошел к своему руководителю. Оба мысленно продолжали слышать музыку Бетховена.

- Мне кажется, наша Маша превзошла сама себя, - почтительно обратился Ланской к профессору.

- Что? Какая Маша? Ее Таней звали, - словно очнулся Кунегин.

- Нет. Я про машину, Евгений Петрович.

- Ах, Ланской, Ланской! И ничего-то мы с вами не поняли!.. Не понимали!.. За решеткой из формул сидели, глухослепые...

- Простите, не понял. Но ведь все, что наша машина нашла у великих композиторов, все, что она расшифровала в их творчестве, глубоко эмоционально. Не правда ли?

- Допустим, эмоционально, не спорю.

- Значит, машина обладает эмоциями, электронными эмоциями, которые мы ищем.

- Эх вы! Не Ланской вы, а Ленский, ну прямо Ленский! Вам бы, подполковник, волосы до плеч - да в поэты!..

- Простите, но пока что машина стала поэтессой, а не я. Мне и двух строчек не срифмовать.

- Поэтессой, - раздраженно перебил Кунегин. - Поэтессой стала, да не машина! Почему, когда ее программировала влюбленная девочка, она "пела" о любви, о незабудках, потом о перстне и разлуке навеки.

- Виноват. Не знаю, право...

- А надо знать! Нам надо знать, если мы с вами настоящие ученые, а не званьеносители, которые выводят на орбиту пустые идеи! Почему машина узнает в Двадцатой прелюдии Шопена строчки реквиема? Почему в творчестве Бетховена выбирает "Аппассионату"?

- В самом деле почему?

- Ответ надо искать в том, куда смотрел человек, ее наставник!

- Как? Неужели портреты?

- Да. И портреты тоже. Вы знаете, что такое подсознание? Портреты стояли перед глазами того, кто направлял, определял работу машины. А она, машина, лишь воспроизводила, понимаете, воспроизводила его чувства, человеческие, а не машинные, эмоции!

- Профессор, куда же вы?

- Куда? На "Красную стрелу". Еще успею.

- Зачем?

- Надо сказать кое-кому, что никогда машина не заменит человека на земле, что бы там ни говорили ученые мужи на научных симпозиумах! И я вместе с ними...

- А как же с искусственным интеллектом?

- Можно создать "электронный ум", но нельзя создать "электронное сердце"! Пусть это отрицание и будет вашей докторской! Не успокоюсь, пока не скажу об этом кое-кому. И боюсь услышать в ответ: "Я другому делу отдана и буду век ему верна". Но я все-таки попробую!

И дверь захлопнулась за ним.

Без фантазии нет науки.