Леона Райноу - Год последнего орла Страница 7

Пришлось отправиться в Главный Мозг. Там я отыскал орнитологическую секцию, а в ней - обширный угол, отведенный семейству Haliacetus leucocephalus (отряд соколиных).

Десять лет назад, когда я работал в университете, меня волновало только исчезновение милых моему сердцу певчих птиц. Об орлах я тогда и не задумывался. Теперь же я узнал, что уже тогда орлы вымирали на протяжении нескольких десятилетий. От трехсот с лишним тысяч белоголовых орлов, которые насчитывались в 1782 году - каких-то двести лет назад, когда наши прадеды изобретали национальную эмблему, - осталось только тринадцать! Невозможно! Убийственно! Кощунственно! Охваченный гневом, я углубился в историю.

"...К 1975 году, - читал я в одной из выданных Главным Мозгом карточек, - земельная собственность на Аляске и во Флориде сильно поднялась в цене. Это не позволило отвести сколько-нибудь значительные Площади для заповедников. Никакой реальной ценности орлы не представляли. Их отстрела какой-то мере контролировался, но применение пестицидов продолжалось и расширялось".

Понемногу я успокоился и даже почти поборол уныние. Мне пришлась по душе атмосфера Главного Мозга - царящие здесь покой и тишина, немедленно поставляемая информация и весело подмигивающие лампочки на пультах.

И все же временами меня охватывал ужас. Например, когда я читал о том громадном белоголовом орле, который лениво парил над каньоном, когда два фермера, сидевшие в маленьком самолете, открыли по нему стрельбу. Сперва орлу подбили одно крыло, и он начал сваливаться в штопор, но все еще пытался подняться и улететь. Ему удалось попасть в восходящий поток и удержаться в воздухе, но подняться выше он не мог, и они летели за ним, время от времени постреливая, - просто так, для развлечения, - пока он не выбился из сил. Потом они любовались, как он штопором падал в реку. По их словам, это было потрясающее зрелище - ничего подобного они в жизни не видели.

И тут я вдруг почувствовал, как меня бросило в жар. Я весь покрылся каплями пота.

- Никому нет дела до этих орлов, - бормотал я про себя. - И почему все это свалилось на меня? Я не могу... Отвечать никто не хочет... На карту поставлена моя репутация... Что я могу сделать?

Я начал припоминать, что мне говорил профессор. "Им только и надо, чтобы птиц хватило на праздник. Не стоит выбиваться из сил". "Но я могу попробовать", - отвечал я. Он тяжело вздохнул. "Для спасения белоголового орла нужны сосредоточенные усилия по крайней мере двух поколений - и боюсь, что это должны были быть два уже прошедших поколения..."

Я неожиданно захохотал. Неверными шагами я брел по залу, хватаясь за пульты, и хохотал как безумный. Люди удивленно оборачивались, показывали на меня пальцами, но я не мог остановиться. И вдруг я понял, что это вовсе не смех. Поток воздуха от кондиционера ударил меня в лицо, оно оказалось мокро от слез. Шатаясь, я направился к выходу - и увидел стоящую в дверях девушку.

Голубой облегающий форменный костюм делал ее похожей на песочные часы. Она стояла, высокая, гибкая, стройная, и от нее словно веяло прохладой и спокойствием. Она взяла меня под руку, проворно отвела на пустынный дворик и посадила на мраморную скамейку под искусственным кедром.

- Ну-ну, успокойтесь, - сказала она профессионально участливым голосом медсестры. - Сядьте здесь. Прислонитесь к дереву. - Она приложила руку к моей щеке. - У вас жар. Вот примите-ка две таблетки.

Она присела рядом, не отрывая от меня заботливого и в то же время немного иронического взгляда. Ее красота не была классической: вздернутый нос, пухлые губы. Но увидев, как она сидит на краешке скамейки, чуть склонившись ко мне, а ветерок слегка треплет ее распущенные волосы, я вдруг подумал, что это какое-то таинственное космическое существо, ниспосланное небесами, чтобы поддержать и утешить меня. Мне стало гораздо лучше.

- Все в порядке, - признался я. И, ужасно смутившись, выпалил:

- Я Алек Фитцсиммонс. Может быть, вы слыхали - я на прошлой неделе прилетел со спутника. Я еще не приспособился к земной жизни. Меня еще ноги не держат.

Ее аквамариновые глаза широко раскрылись.

- Ой! - воскликнула она, всплеснув руками, как ребенок, и мгновенно сбросив с себя профессиональное бесстрастие. - Вы правда тот самый знаменитый Фитц? А я ведь все время мечтала вас увидеть! Вот здорово!

Я скромно кивнул.

- Вы здесь работаете? - спросил я. - Или только сейчас спустились с небес?

Она звонко рассмеялась.

- Нет, к небесам я не имею никакого отношения! Меня зовут Либби Лэнг. Я работаю сестрой милосердия здесь, в медпункте. Мы не показываемся, пока что-нибудь не случится, поэтому вы меня и не видели. Шизофреники звереют, если чувствуют, что за ними наблюдают.

- Я и не думал, что в этой горе винтов, проводов и лампочек прячутся живые люди. А сами вы, кстати, не робот?

- Ну что вы! Можете потрогать, - она приложила мою руку к своей щеке. Я почувствовал себя как-то странно, и мне захотелось еще раз ее коснуться. Ведь я столько времени не видел настоящей живой девушки!

- А что вы делаете? Нянчитесь с винтиками и болтиками и меняете предохранители?

- Дело не в этом. Если кто-то здесь начинает отдавать концы, я бегу за реаниматором. Оказываю помощь, если кто-нибудь падает в обморок. Бывают еще острые приступы агорафобии: когда в ответах Главного Мозга упоминаются фермы, коровы и прочие диковины, агорафобы начинают кричать или даже пытаются покончить с собой. Вот и приходится за ними присматривать.

- Печально.

- Это еще не все. Хуже всего и чаще всего случаются просто припадки. До десяти случаев в день.

- А что это? Обмороки?

- Не совсем. Некоторые просто теряют сознание, у других начинаются судороги, а кое-кто начинает бушевать и даже крушить все вокруг.

- А почему?

- Причины разные. Вообще-то это называется "синдром побочных явлений".

- А что это такое? - я решил, что через такого посредника знакомиться с новым миром куда приятнее, чем при посредстве Главного Мозга, и боялся только одного - что в любую минуту кому-то может потребоваться ее помощь.

- Ну, вы ведь знаете, что сейчас существует по меньшей мере шестьдесят семь принудительных прививок, которые обязан делать каждый.

- Когда я улетел, их было только пятнадцать.

- Каждый год прибавлялись новые. Забота о здоровье населения, сами понимаете. Пытаются создать массовый иммунитет.

- Против чего?

- Видите ли, приходится делать прививки от Черной Смерти, Красной Смерти, Зеленой Смерти и Алой Смерти - все эти болезни от плохой воды.

- Но ведь рек уже не существует.

- Не совсем так. Вода из притоков все-таки поступает в водопроводы. А вирусы, о которых я говорю, не боятся обработки и проскакивают сквозь фильтры.