Владимир Покровский - Георгес или Одевятнадцативековивание Страница 7

- Твой-то, Манолис, уже звонил сюда, между прочим.

Тамарочка изобразила ангельское смущение. Он такой чистый-наивный, сказала он, он прям в каком-то девятнадцатом веке живет, в том смысле, что у него очень высокая нравственность. За это, пропела она нежно, и люблю его (Ой!)

- Публико морале, - понимающе сказал я. - Моральный кодекс строителя коммунизма.

Трубка рыкнула и в разговор встрял Манолис.

- Коммунистов ненавижу зоологически! - прозлобствовал он, а потом, уже вполне человеческим тоном, продолжал. - Это я, по параллельному. Ну, как там?

Что меня раздражает в малолетних, так это ненатуральность непринужденности. Злоба у них получается куда чище.

- Там всегда хорошо, - непринужденно ответил я. - Не то что не там.

Тамарочка хихикнула. Потом ойкнула. Потом уронила телефон. Потом быстро затараторила:

- Ну ладно, Володечка. До скорого. Ждите... (завязалась борьба) Ждите в гости!

Ту-ту-ту-ту-ту...

Сзади, на выходе из ванной, стояла мокрая Вера.

Мама права, - сказала она. - Ты меня не любишь. У тебя на лице похоть. У тебя на уме группешник. Это для тебя высшая радость, низкий ты человек.

Надо было показать, что я с нее смеюсь, и я рассмеялся. Она тоже. Немножко принужденный смех у нее получился, но так вообще ничего.

И мне стало грустно оттого, что мы смеемся, синхронно пытаясь скрыть друг от друга свои чувства, в общем, довольно склочные. И послышалось отдаленное эхо ночной тревоги, потому что мне ну совершенно не хотелось терять Верочку - уж очень сильно она меня зацепила. Да тут еще этот труп.

* * *

Она ушла к своему Валентину продавать очередную несусветную байку о старой подруге или, там, о милиции - я не знаю. Он все скушает, деваться некуда, кроме как жрать что дают. Боже.

Если б я только мог соврать ей, что все это мне надоело. Если б только всерьез дошли до меня абсурд наших отношений, унизительность и жутчайшая глупость моих собственных действий - то, что я себе постоянно растолковывал, но врубиться никак не мог и лишь успокаивал себя благоглупостями того типа, что все в порядке, ребята, на самом деле я не такой, я отлично понимаю, что делаю, и как бы там ни было, это не больше, чем роль. Ну, роль, ну обыкновенная роль!

У меня полно было дел - во-первых, чинить систему одному клиенту, во-вторых, наведаться к матери, меня бесплодно ждали сразу в тысяче мест. Но на дворе стояла суббота и по этому случаю я решил выпить много вино* (сноска: автор является членом и соучредителем клуба "Вино". По уставу клуба, его члены могут не пить вина вообще, но обязаны его уважать и не склонять это святое слово по каким-то там падежам) - с тайной мыслью подкатиться к Тамарочке до группешника, - так сказать, провести предварительную разведку территории.

Но у подъезда, в идиотской предельно шляпе, из-за которой благородные седины казались подлыми, пегими и липкими космами, встрепанными притом (был холодный ветер вокруг), ждал меня букинист Влад Яныч.

Я-то сначала Влад Яныча не узнал и на его нетерпеливый вопрос "Ну?" ответил стандартной грубостью:

- Антилопа-гну. Ой, Влад Яныч, извините, не признал сразу. Здравствуйте.

- Как вы? - обеспокоено спросил он.

Я немножко удивился. Не так чтобы очень.

- Спасибо, хорошо. А вы?

- Я имею в виду... у вас все в порядке?

Колокола загудели настырнее.

- Я именно это и... Влад Яныч, дорогой! Что-нибудь не так?

Он воровато огляделся. Я чуть не всплакнул от этого зрелища. Что с народом делают проклятые коммунисты! Королям не стоит воровато оглядываться. Это им не к лицу.

- Я только хотел убедиться, что вы живы и что с вами все в порядке, конфиденциально сообщил Влад Яныч, испытующе на меня глядя.

Колокола истерически взвыли. Я изобразил телом вопрос.

Влад Яныч поглядел вниз и мгновенно перекосился от ужаса.

- Что это у вас на ногах?!

Я чуть не подпрыгнул. Мне показалось, что внизу - змея. Хотя откуда змее быть в городе? Ее не было. Само собой разумеется.

- Ничего, Влад Яныч. А, собственно...

- Ботинки! Ботинки откуда - вскрикнул он.

- Ботинки-по-случаю-новая-модель-фабрика-саламандра, - отрапортовал я, тоже испугавшись изрядно. - А что?

- Точно ваши? Давно носите?

- Да-к... с месяц.

Я опасливо вгляделся в саламандры. Они были точно мои, но какие-то... чищенные. И носок, вроде, не совсем такой... Да что я, в самом деле?! Мои, точно мои!

- Мои ботинки. Чего это вы?

- Гм! - подозрительно сказал Влад Яныч. - Надо же.

- А почему это со мной должно что-то случиться. А, Влад Яныч?

Влад Яныч виновато посмотрел вбок.

- Потому что я отдал вам эту книгу.

- Георгеса?

Он кивнул.

Мне стало немного страшно, хотя колокола чуть-чуть успокоились. Я сделал лицо здравомыслящего человека.

- Влад Яныч. Ну вы сами подумайте. Как может какая угодно книжка, пусть даже такая странная, причем заметьте, не ее содержание, а именно сама книжка, ведь вы мне про это толкуете, так я говорю - как он может на судьбу, а заодно и на мои собственные саламандры, которые я достал с огромным трудом, потому что с деньгами у меня финансовый кризис? Почему у вас такие странные мысли?

- Пойдемте, - ответил Влад Яныч, опять выдержав предварительную паузу с испытующим взглядом. - Пойдемте и вы сами все поймете. Мне кажется, я совершил ужасную подлость по отношению к вам. Когда продал вам эту книгу. Я испугался. Пойдемте, вот я вам сейчас покажу.

Мы ехали на метро, потом на автобусе, потом долго петляли по каким-то черемушкам, пока Влад Яныч не заявил:

- Это здесь!

- Что?

- Здесь живет человек, который продал мне эту книгу.

- Георгеса?

- Его.

Перед нами была хрущевка, хорошо запоминающаяся из-за магазинчика с вывеской "Колтовары Виктора Семеновича". Подозреваю, что имелись в виду "колониальные товары", но я не уверен. Сейчас так много развелось юмористических вывесок, что иногда не поймешь. В переулке, где моя фирма, тоже в этом духе имеется - "Продукты N52, Храмов и сын". Видел я еще рекламное агентство "Омерта", а также оптовую консервную фирму "Австралопитэкс". Обхохочешься.

Мы решительно вошли в дом, поднялись на третий этаж, позвонили. За дверью кто-то завозился, начал спрашивать, кого черти несут, но не дожидаясь ответа, открыл.

Совершенно нормальный мужик в старых физкультурных штанах и майке с мордой. Всклокоченный. Будто со сна. Очень сердитый.

Неприветливо вперившись во Влад Яныча, он прорычал:

- Я же сказал ко мне не ходить. Я разве неясно сказал?

- Очень надо, Миша. Я привел человека, у кого книга.

Миша дернулся как от тока.

- Такая же?

- Нет. Твоя.

Пока хозяин дома таращил на меня донельзя возмущенные (или испуганные черт его разберет) зенки, я кое-что успел разглядеть через открытую дверь.