Константин Мзареулов - Экстремальные услуги Страница 70

– Шеф тебе благоволит. Спрашивал, будешь ли ты на банкете.

– Конечно, буду, – Пользуясь удобным случаем, спрашиваю: – А почему вы отмечали сегодня, а не пятнадцатого?

– Пятнадцатого мы отметим на Монтеплато. Понял? Ну, тогда иди, собирайся.

Через четверть часа, переодевшись в костюм-трансформер, я выхожу в парк, где накрыты фуршетные столы. Дождь, по счастью, кончился – наверное, это заслуга агрегатов искусственного климата.

Балуясь икоркой, ветчинкой, балычком и коньячком, прислушиваюсь к разговорам. Так мне становятся известны кое-какие стратегические задумки местных полководцев. Заодно узнаю, что арестованные педики освобождены политической крамолы в их сходке не обнаружено.

В парке встречаю знакомого по голограммам худощавого невысокого мулата с очень злобным взглядом. Ого! Это же генерал Аугусто Краун, главарь мятежа в Астрофедерации. Что ж, можно было догадаться, что он тоже здесь – ведь на Ульсе собрался весь сброд.

Судя по восьмиконечному кресту на его парадном берете, именно Краун командует лучшей бригадой мятежников. Увы, поболтать с ним не удается из-за скоропостижного скандала: пьяный вдрызг Дохтур-Похтур вдруг начинает орать:

– Предлагаю заключить пари – кого убьют следующим.

Моллу Асима уводят. Я вижу, что главные фигуры заговора взвинчены его выходкой – напоминание об удачливых киллерах сильно огорчает всех.

Прихватив поднос со снедью, около часа брожу по "мертвым зонам", в которых, если верить Нико Патлатому, не работает "Аргус-17". Возвращаюсь сытый и в меру пьяный, нахожу Фурушиту и намекаю, что нужно серьезно поговорить.

Адмирал слегка навеселе, даже пролил немного вина на лацкан белоснежного парадного мундира. Положенные по форме черные перчатки небрежно заткнуты за пояс, а ботинки блестят, как зеркала фотонного отражателя.

Мы уходим в глубину парка, я несу поднос с бокалами. По дороге, когда нас никто не видит, капаю в его порцию препарат, который развязывает язык и делает человека послушным. Хлебнув моего зелья, адмирал становится разговорчивым. Я неторопливо раскуриваю сигарету и приступаю к допросу:

– Как тебе удалось сбежать с Авалона?

– Союзники подарили транспорт с движком Цвай. Пока имперские собаки искали нас в системе, мы уже были далеко. Шли на скорости в треть световой. Через полтора года нырнули в черную дыру, о которой земляне не знали.

– Значит, имперский флот перебил не все твои корабли?

Фурушита смеется и произносит самодовольно:

– Если ты воевал, то должен знать, как это бывает. Два ваших крейсера перехватили и повредили один мой корвет, но каждый командир пишет в рапорте, что уничтожил два "Коршуна". Кроме того, я несколько раз подставлял землянам корабли-ловушки – пустые корпуса без экипажа и вооружения. Когда такие донесения суммируют в штабе, получается путаница. Согласно рапортам имперских командиров, было уничтожено не меньше тридцати моих кораблей, хотя всего их было одиннадцать. А на самом деле я потерял только шесть корветов. Остальные пять здесь, на Ульсе.

Мне становится весело. Говорю снисходительно:

– И ты собираешься воевать против Империи такими смешными силами? Пять корветов будут уничтожены мгновенно. А потом наш флот возьмется за базу на Ульсе, и это будет полный конец вашего мятежа.

– Главное – захватить передовую базу и корабли, которые там окажутся, убежденно возражает Фурушита. – Внезапная атака дает надежду на успех Если у меня будут тяжелые корабли, они станут тем архимедовым рычагом, при помощи которого я переверну мир.

– Архимед просил не рычаг, а точку опоры.

– Заткнись, бездарность! – меланхолично отзывается адмирал – План первого удара расписан до секунды и не может дать осечки.

До сих пор задуманные Фурушитой операции осуществлялись близко к замыслу и, как правило, с победоносным исходом. Правда, тогда за ним стояли более внушительные силы. И все равно – Янь-ху очень опасный противник.

– Когда начнете, какими силами? Он морщится.

– Все готово. Завтра-послезавтра, пусть только уляжется шторм, на Улье начнут прибывать войсковые транспорты. За последние пять лет мы подготовили около ста тысяч боевиков, да еще твой земляк обещает каждый месяц клонировать столько же. Когда транспорты приблизятся к Ульсу, спецназ Крауна свергнет правительство планеты, а Драй и Малая Галактика признают законной власть Политкомитета. Одновременно я захвачу имперскую базу в системе Улды, и вспыхнут восстания – у вас на Монтеплато и у нас на Авалоне Через час после первого выстрела на восставших мирах высадятся наши десанты. Имперские силы будут заняты подавлением мятежей, и тут на них обрушится объединенный флот орионцев и ангелоидов.

План представляется слишком фантастичным, но говорить об этом я не собираюсь. Напротив, выражаю восхищение гениальностью стратегического замысла, после чего спрашиваю:

– Почему с вами Краун? Орионцы помогли Джамахирии подавить его путч, а теперь решили взять на содержание?

– В тот раз Аугусто выступил, не получив разрешения с Кайзера, за что и был наказан, – объясняет адмирал. – Теперь он стал послушным.

– Он тебе нужен?

– Безусловно На сегодня он – самый способный из пехотных командиров.

В общих чертах ситуация понятна, а мелочи меня уже не волнуют. Фурушита едва держится на ногах, однако его рассудок парализован наркотиком, поэтому адмирал вынужден подчиняться любому моему приказу. По непонятной мне самому причине спрашиваю:

– Зачем тебе новая кровь? Прекрати бесполезную борьбу – может, тебя простят.

Адмирал отрицательно трясет головой и выдает афоризм:

– Мы убиваем вас, чтобы вы никогда не смогли убивать нас.

Ну что же, он сделал свой выбор.

– Пошли… – Я беру его под локоть. – Вернемся к остальным.

Подсаживаюсь к Аль-Зумруду, и мы начинаем поминать однокурсников. Между делом говорю, что клан Большой Змеи сильно пострадал от имперских репрессий. Услышав мои слова, Упырь тут же подбегает к нам и спрашивает, кто из нашего клана занимал важные посты в его администрации.

– Маленький клан, захудалый. – Я качаю головой. – Наши мужчины стесняются этого. Обычно мы берем жен из других, более знатных родов и присягаем клану жены. Еще одно-два поколения, и от Большой Змеи не останется даже воспоминаний.

– Агасфер – вообще типичный горожанин, – осуждающе замечает Хаджи Альфонс, – Помню, когда мы учились, он не желал отвечать на вопросы о своем клане. Говорил: дескать, я – монтеплатовец и не признаю деления на кланы.

Упырь укоризненно выговаривает мне, мол, негоже стыдиться слабости клана, ибо каждый обязан делами своими возвышать славу рода. В качестве примера экс-президент приводит врагов-ангмарцев, которые свято чтут древние законы. Он явно вознамерился прочитать длинную нотацию о величии традиций, но меня спасает Фурушита.