Айзек Азимов - Новые Миры Айзека Азимова. Том 6 Страница 71

Эндрю сидел в инвалидном кресле. Он еще мог передвигаться на своих ногах, но очень неуверенно, и его смущало, что миллиарды людей увидят, какой он дряхлый.

И миллиарды людей действительно смотрели эту передачу.

Церемония была простой и не заняла много времени. Всемирный Координатор — или, вернее, его электронный двойник, так как Эндрю оставался у себя дома, в Калифорнии, а Координатор находился в Нью-Йорке, — начал так:

— Эндрю Мартин, это особый день не только для вас, но и для всей человеческой расы. Никогда прежде не было такого дня. Но ведь и такого, как вы, никогда прежде не существовало.

Пятьдесят лет назад в вашу честь состоялась церемония по случаю вашего стопятидесятилетия в штаб-квартире «Юнайтед Стейтс Роботс энд Мекэникл Мен». Помнится, что в тот день один из ораторов провозгласил вас полуторастолетним роботом. В то время такое заявление было оправданным. Но как мы знаем теперь, оно было в некотором роде ущербным. И мир предпринял известные всем шаги, чтобы внести поправки к нему, и сегодня эти поправки вступят в действие. — Координатор бросил взгляд на Эндрю и улыбнулся. На возвышении перед ним лежал документ. Всемирный Координатор склонился над ним и поставил свою подпись внизу.

Затем, подняв очи горе, он со всей надлежащей данному случаю торжественностью произнес:

— Свершилось. Решение принято и отмене не подлежит. Пятьдесят лет отделяют день вашего полуторастолетия от сегодняшнего дня. Там остался статус робота, с которым вы явились в этот мир и которым вас величали тогда. Сейчас мы отбираем у вас этот статус. Вы больше не робот. Документ, который я только что подписал, все преображает. Сегодня, мистер Мартин, мы провозглашаем вас… Двухсотлетним Человеком.

И Эндрю, улыбаясь в ответ, протянул руку как бы для того, чтобы пожать руку Координатора, пренебрегая расстоянием в целый континент, которое в действительности разделяло их.

Жест был тщательно отрепетирован — все было учтено до миллиметра. И миллиардам зрителей показалось, что две руки и в самом деле сомкнулись на мгновение в теплом, человеческом пожатии.

Глава 25

Смутным воспоминанием стала церемония, состоявшаяся несколько месяцев назад. Теперь близился конец. Эндрю лежал в своей кровати в большом доме над Тихим океаном и его мысли медленно затуманивались.

Он отчаянно цеплялся за них.

Человек! Он наконец был человеком, настоящим человеком! Многие десятилетия одолевал он ступень за ступенью в своем восхождении из состояния робота к своему нынешнему состоянию, не совсем осознавая размеры своих притязаний поначалу, но постепенно все ближе подходя к осознанию подлинной их цели, которая в конце концов стала ужасно важной для него. Он достиг почти невозможного, совершенно уникального во всей истории человечества.

И он хотел, чтобы последняя его мысль была об этом. Он хотел исчезнуть… умереть с этой мыслью.

Эндрю в последний раз открыл глаза и разглядел Ли Синг торжественно застывшую возле его ложа. Были и другие люди, собравшиеся, чтобы быть рядом с ним в последние часы его жизни — так поступал и он, когда умирали Сэр и Маленькая Мисс, — но окружающие казались ему всего лишь смутными тенями. Он уже забывал лица, имена — все и всех. Память о его двухсотлетней жизни покидала его.

Пусть уходит. Пусть уходит все, думал он.

И только стройная фигурка Ли Синг выделялась на этом сером фоне. Последний друг. Как много их было у него за эти двести лет, но все они уже ушли, осталась только она одна Эндрю медленно протянул ей свою дрожащую руку и едва почувствовал ее легкое пожатие. Она что-то сказала ему, но он уже не различал слов.

Она таяла у него в глазах, и последние мысли тонкой струйкой утекали во тьму.

Ему стало холодно… очень холодно… и Ли Синг пропадала., исчезала в темном тумане, который теперь поглощал его.

И вдруг вспыхнуло последнее мимолетное видение и на какой-то миг задержалось в его сознании перед тем, как все кончилось. Он увидел мерцающий образ той, кто первой узнала в нем его истинное лицо за двести лет до этого момента. Сияние света и тепла исходило от нее. Ее блестящие, золотые волосы сияли, как ослепительный рассвет. Она улыбалась ему, тянулась к нему…

— Эндрю, — сказала она, — идем, Эндрю. Ну. Идем же. Ты ведь знаешь меня.

— Маленькая Мисс, — прошептал он так тихо, что никто не услышал.

И он закрыл глаза, и тьма поглотила его, и он — теперь уже настоящий человек — без раскаяния отдался ей.

Безобразный малыш

Мартину Гарри Гринбергу с двойной любовью

«Один в полумраке спящего кубрика, он казался еще больше — казался гигантом, старым, как сам Отец-Время, великий утешитель, сошедший в это тихое, как склеп, место, чтобы терпеливыми глазами созерцать краткую победу сна. Но он был лишь сыном времени — последним, кто остался из позабытого, исчезнувшего поколения».

Пролог

Серебристое облако

Ночью пришел снег — мелкий, тонкий как туман, гонимый западным ветром. Этот снег проделал, должно быть, длинный путь. От него еще пахло морем — теперь этот запах поднимался от всей широкой голой тундры, пригретой первыми лучами солнца.

Серебристое Облако видел море единственный раз, давным-давно, мальчишкой, когда Люди еще охотились на западных землях. Море было огромное, темное и неспокойное, а иногда, освещенное солнцем, горело как жидкий огонь. Войти в него значило умереть, но смотреть на него было увлекательно. Серебристое Облако знал, что больше никогда не увидит моря. Приморские земли теперь заняли Чужие, а Люди отступают, с каждым годом все дальше и дальше уходя в ту сторону, где родится солнце. Даже если Чужие вдруг исчезнут так же внезапно, как появились, ему, понимал Серебристое Облако, к морю вернуться не суждено. Слишком стар он, слишком сильно хромает, слишком близок его конец. Племени понадобилась бы половина человеческой жизни, а то и больше, чтобы вернуться вспять по пройденному пути. У Серебристого Облака не было в запасе половины жизни. Ему осталось от силы два-три года, если посчастливится.

Однако все устроено правильно. Он видел море когда-то — никто во всем племени не мог сказать того же о себе. Никогда Серебристое Облако не забудет его запаха, его великой, накатывающей на берег силы. Сейчас он стоял на пригорке над стоянкой, глядя на нежданно побелевший простор, и раздувал ноздри, глубоко вдыхая мускусный запах моря, поднимающийся к нему от тающего снега. На миг Серебристое Облако вновь почувствовал себя молодым.