Ватутин Алексеевич - Знак Змееносца Страница 71

   Анат сидела на мокрой лавочке, крашенной зелёной краской, подстелив под себя сложенную в четверо газету. Анат тихо плакала, словно она была не богиней охотницей, не искусным воителем, а обыкновенной уставшей девушкой. На ней был надет чёрный плащ, без капюшона, с отложным воротом, а на голове непромокаемый капроновый платок, в мелкую серую клетку.

   На мокрой улице, вымощенной серым мокрым булыжником, горели чугунные фонари, вокруг которых сиял ореол желтоватого света. В нём мелькали мелкие серые капли, на которых на секунду загорались огоньки бликов, размером с булавочную головку.

   Чуть поодаль, меж стенами домов пролегала тёмная сырая расщелина: узкая и глубокая гранитная пазуха канала с чёрной водой, покрытой серой сыпью дождя.

   Узкий горбатый мостик дымился и тлел потухающими огнями. Влага прибивала гарь к мостовой, а ватные ломти дыма сливались с туманом. В центре моста зияла дыра обрамлённая оплавленными камнями и перилами. Вокруг валялись мелкие куски камня и фрагменты чугунного литья.

   Анат замёрзла, продрогла и устала, а главное, она совсем заблудилась - она не знала, куда, и зачем ей идти. Она осталась совсем одна, не имея ни малейшего понятия, как и где, искать ей Шабу или Нимрота.

   Над крышей ближайшего дома мерцала неоновая вывеска: "Бессмертные тоже смертны! С 26 сентября на экранах! Спешите!". В зеленоватой мгле ненавистного неба, сквозь бледные тучи угадывался силуэт рубильника.

   Первые десять дней, Анат пыталась ориентироваться на него. Но он не приближался и не удалялся. Несколько раз мимо проезжало такси, напоминающее чёрный лакированный рояль. Один раз Анат подняла руку, и машина остановилась. Но когда водитель услышал, что пассажирка хочет доехать до рубильника, громко рассмеялся, а потом часа два возил её по городу кругами, и очень рассердился, узнав, что у Анат нет денег.

   Улицы несколько раз расцепляли свои шестерёнки, и начинали вращение до ряби в глазах, и каждый раз, Анат оказывалась совершенно в незнакомом ей месте.

   Однажды она оказалась на безлюдном морском побережье, и ей пришлось часа два идти по песку, так как в глубь берега мешала попасть отвесная скала. Затем шестерни снова прокрутились: она оказалась в центре какого-то безумного конкурса по прыжкам с фонарей на батут. Все попытки вступить в контакт с местным населением, напоминали разговор с телевизором -- отвечали невнятно, бессвязно, а иногда и просто игнорировали.

   Из всего их безумного лепета Анат поняла, что они понятия не имеют о географии данного места, и, главное, просто не видят в том хоть малейшей надобности. При отчаянной попытке схватить кого-нибудь за грудки, и вытрясти всю правду, люди тут же распадались на тысячу мелких чёрных шариков, после чего материализовываясь на безопасном расстоянии, многозначительно крутили у виска указательным пальцем и уходили прочь.

   Она бродила по мокрым и пустым улицам целую вечность, между сырых каменных домов, с тускло-мерцающими окнами, под журчание ручейков из водосточных труб...

   Кажется, это было в среду... да, в среду: к ней подъехал на велосипеде почтальон в синем дождевике, с надписью "Служба доставки Симпсона".

   Он протянул ей непромокаемый конверт.

   Там была записка, где было сказано: "жду тебя в пятницу, ровно в шесть вечера, на мосту у набережной канала. Угол пятой и девятой улицы. Тебе нужно выбираться из этого города. Жизнь Шабы и Балу в опасности. Не опаздывай -- у нас мало времени!".

   Пол дня Анат потратила на то, чтоб найти это место. Как ни странно, жители знали где это, только давали до того своеобразные указания, что пришлось поискать.

   У Анат был железный принцип: если тебе назначают встречу в чётко фиксированном месте, она никогда в нём не находилась. Как правило (не считая лимбуса, или одномерных пространств), богиня могла найти такую точку, с которой удобно наблюдать за местом встречи. Мост, чем-то её встревожил.

   Так и случилось: Анат стояла за чахлым мокрым деревцем, в чугунной ограде, среди мощеного булыжника улицы, и наблюдала за мостом. Фонари ни как её не освещали, и позиция была удачная. Ровно в восемнадцать часов, одну минуту (если верить часам на колокольне местной церкви), в небе показался яркий светящийся объект, сферической формы, объятый пламенем. Он с грохотом врезался в мост, разъединив его на два обугленных обломка. Секунд восемь свистели вокруг камни и осколки, а Анат стискивала ладони на несуществующей рукояти излучателя.

   Ещё около получаса она рыскала по переулкам, пугая трубочистов и лавочников, а затем вернулась к набережной, села на скамейку и заплакала.

   Пока она была в коме, горечь от смерти любимого брата и мужа, несколько притупилась, да и потом нужно было действовать, а не охать и ахать. Но сейчас, после всех перипетий, после стольких сражений, и после встречи с Тринадцатым Фактором, который предсказал сам Птах Инженер, Анат, хоть и богиня, просто вымоталась.

   К тому же, это место расслабляло, и убаюкивало -- а этого сейчас позволить себе было ни как нельзя.

   -- Беру свои слова назад, -- тихо шептала богиня, всхлипывая, -- мне не жаль тебя будет убить, потому, что ты, маленькая трусливая скотина, которая пытается пить нашу силу... уууу... (она гневно погрозила кулаком в направлении рубильника)... я с тобой ещё пообщаюсь по-дружески... ты у меня будешь молить о смерти, гнида... червь... думал я, дура, на мост встану... Дебила кусок...

   -- Вас кто-то обидел, девушка?

   Голос раздался справа, и Анат, непроизвольно вскинула руку с оттопыренным указательным пальцем, который должен был сжимать сенсор огня её излучателя.

   Мужчина был одет в чёрное драповое пальто, с ярко-белым шарфом, и мокрой чёрной шляпой. В промежутке между его бородкой "эспаньолкой" и тонкими усами, тлела тусклая и сырая сигарета, а за правым плечом висел чехол саксофона.

   -- Тебе-то что, пижон? -- ответила Анат, вскинув голову вверх, так, что капли с капронового платка полетели в разные стороны.

   -- Прошу прощения, -- мужчина слегка поклонился, -- мне показалось, что вас кто-то обидел... а что это с мостом? Его взорвали?

   -- В том-то, пижон, и дело: взорвали ваш мост, -- хмыкнула Анат, изящно откинув с лица прядь волос, которые промокнули слёзы со щеки.

   -- Извините, если я, несколько назойлив... -- мужчина явно подбирал слова.

   Анат это обычно бесило. Бесило её это и сейчас, но, почему-то он казался ей привлекательным: изнутри разлилось, так знакомое тепло.

   -- Ладно... -- Анат махнула рукой, -- какое сегодня число?

   -- Тринадцатое, пятница, -- мужчина выдохнул сигаретный дым, зажав сырой окурок между пальцами в чёрной коже перчаток, -- а что? Вы подвержены суевериям европейской традиции?