Владимир Немцов - Счастливая звезда (Альтаир) Страница 71

Так и получилось. Белое письмецо с тонкой сиреневой каемкой Митяй, не дожидаясь конца заседания, насмешливо щурясь, передал Журавлихину.

Председатель «чрезвычайного совета» мельком взглянул на конверт и, зардевшись до ушей, сразу сложил свои полномочия. В таком состоянии он не мог председательствовать.

Лева Усиков почувствовал не совсем обычное и спросил по наивности:

— Неужели от Пичуева?

Он удивился столь быстрому ответу из Москвы. Ведь только вчера послали телеграмму о рекордном приеме телевизионного передатчика из лабораторий Пичуева. Надю было видно прекрасно.

Журавлихин в нерешительности вертел письмо, почти физически ощущая, как две пары нетерпеливых глаз сверлят конверт насквозь.

— Да, из лаборатории, — как можно равнодушнее ответил он, но, встретившись с глазами Митяя, добавил: — От Нади. Вячеславу Акимовичу не до нас.

Последнее замечание служило как бы оправданием, что письмо прислано Надей, а не руководителем лаборатории, однако даже доверчивый Лева не принял его всерьез. Странно ведет себя Женечка. Чего он медлит?

А Женя смутился еще больше. Готов был провалиться сквозь пол каюты, только бы остаться наедине с Надиным письмом и, главное, не чувствовать на себе испытующих глаз друзей.

Чтобы как-то собраться с мыслями, Журавлихин рассматривал штемпель авиапочты, даты и номера почтовых отделений, но видел только одну ласково звенящую фамилию Нади рядом с ее домашним адресом. Вспомнил ночь на берегу, у маленькой пристани, когда рвал письмо. Клочки его плыли по черной воде, как крупные нетающие снежинки. Значит, Надя написала первой, и это особенно волновало Журавлихина.

Конверт был из плотной бумаги. Неповинующимися пальцами Женя старался вскрыть письмо, но бумага казалась пергаментом, выделанным из кожи.

Друзья сочувственно смотрели на Журавлихина, и каждый из них понимал, что предложить свои услуги по меньшей мере бестактно, Женечка не выпустит драгоценность из рук. Наконец он вынул из конверта сложенный в несколько раз большой лист. К удивлению и Левы и Митяя, он был похож на подробную анкету, разлинован на отдельные графы, вопросы напечатаны на машинке. Журавлихин пробежал их глазами и, сдерживая невольный вздох, протянул Митяю.

Это был перечень вопросов к телезрителям. Начались новые экспериментальные передачи. Так вот, Институт электроники и телевидения просит ответить на вопросы о дальности и качестве приема. Вверху вопросника адресованные Журавлихину несколько строк, в которых Надя сообщает о личной просьбе Пичуева следить за опытными передачами. Вот и все.

Митяй пожалел, что задержал письмо. Час назад загадка феноменальной дальности Московского телецентра была бы разрешена. Впрочем, нет пока еще ничего неясного. Экспериментальные передачи Института электроники и телевидения должны были приниматься далеко, иначе зачем же присылать вопросник в Казань? Но каким же путем достигнута эта дальность? Буквально становятся на голову привычные Митяю представления о телевидении, рушатся законы поведения ультракоротких волн. Все это никак не укладывалось в сознании. Студент-отличник, ему уже давно были известны строгие и проверенные формулы распространения радиоволн. Он их, если так можно сказать, глубоко прочувствовал, причем творчески, экспериментально. Формулы казались ему живыми и, главное, абсолютно справедливыми, особенно после испытаний разных передатчиков в поле, в лесу, в городе. Все получалось как надо, как в учебнике, — и вдруг такая неожиданность!

— Чуть-чуть проясняется, — задумавшись, проговорил Лева. — А как же… это самое… псы во фраках и остроголовые? Мне помнится, я не встречал их у Нади в лаборатории.

— Двадцать копеек, — недовольно буркнул Митяй.

Так оценивал он Левкины потуги на остроумие. «Словечка просто не скажет, все с ужимкой. Проясняется… Вот чудак человек, голова — два уха. Где он ясность нашел? — Митяй укоризненно глядел на Леву. — Наоборот, теперь уже все перепуталось, академики не разберутся. Теория вверх ногами поставлена, а для Левки шуточки».

В письме из комитета комсомола говорилось, что «Альтаир» будут искать не только трое студентов, но и некоторые радиолюбители Поволжья. Комитет и студенческое научное общество обратились в радиоклубы разных городов с просьбой к любителям, занимающимся ультракороткими волнами, установить радионаблюдение за путешествующим «Альтаиром». На своих приемниках они должны слышать ежечасные пятиминутные передачи. Правда, не всегда микрофон будет улавливать разговоры или шумы, но что передатчик включен и работает, опытному любителю убедиться нетрудно. Высоко поднятая антенна и чувствительный приемник позволят услышать «Альтаир» на расстоянии в несколько десятков километров.

К сожалению, волна «Альтаира» была очень коротка и таких приемников в Поволжье мало. Редкие любители строили их для себя. Однако сделать их легко, и два радиокружка в городских Домах пионеров уже откликнулись на просьбу московских студентов. Конечно, надо помочь, приемники будут собраны за два-три дня. Возможно, что кому-нибудь из дежурных операторов и удастся определить местоположение «Альтаира», о чем мгновенно будет сообщено в местный радиоклуб. Ну, а уж там бывалые радисты как-нибудь сговорятся с Московским радиоклубом. Дело простое.

Журавлихин искренне обрадовался этому сообщению и даже позабыл о другом письме, то есть о своих личных неприятностях. Вероятно, Надя обиделась, потому что он не подает о себе весточки, а девичья гордость не позволяет ей написать первой. Прислала вопросник — хватит, понимай, как знаешь.

В этих серьезных и очень тонких делах Женя решил разобраться сегодня же, но не так, накоротке, а на свободе. Сейчас все его внимание было поглощено письмом из комитета. В самом деле, правильно решили ребята, обратившись к коллективу. Что могут сделать три студента, посланные вдогонку за аппаратом, даже если он показывает берега и пристани? Радиолюбителям-волжанам, знающим каждый поселок, каждое судно на своей реке, достаточно услышать название городка, деревни или теплохода, как любой из них, сопоставив все эти данные, может догадаться, где сейчас плывет теплоход с «Альтаиром», чего до сих пор студентам не подсказали ни карты, ни путеводители. «Прекрасное решение! Молодцы ребята!» — подумал Женя о своих московских товарищах, с легким сожалением, что не он это предложил.

Когда же он высказал свою радость Митяю и Леве, то почувствовал, что они никак не разделяют ее, молчат.

Митяй устало закрывал глаза, будто ему очень хотелось спать (сегодня встал чем свет, веки не расклеишь). Лева откровенно выражал свой интерес к тому, что делалось за окном каюты. А там ничего примечательного не было: серо-голубое тусклое небо и вода, разделенные узкой шероховатой чертой берега.