Сергей Костин - Счастливчик Страница 72

– Корабль…

– Да. Они говорили про корабль. Я бросилась вслед за ними. Там, наверху, творилось нечто ужасное. Огонь. Кру­гом один огонь. Огромный корабль убивал их. Они броса­лись на него вместе с птицами и зверьем. И даже лес помо­гал им. Но… Я вдруг увидела того юношу, которого волокли внутрь корабля. Я бросилась, чтобы спасти его. Я дралась. Поверь мне, я дралась во сне. Но неожиданно меня охвати­ло жаркое пламя. Стало невыносимо душно. И… Я просну­лась. И больше никогда не видела снов. Никогда. Последнее, что я помню, так это то, что юноша назвал меня име­нем Росси. Вот и все.

Минут десять я сидел опустив голову. Не было мыслей. Не было чувств. Только капли слез стекали по щекам. Одна за другой. Одна за другой. Как грустно. Вспомнить мир, в котором жил. И который погиб.

– Язык. Ты не сказала про язык?

– Не знаю. Папа говорил, что это атавизм. Старый древний атавизм. Вероятно, моими предками были вовсе не обезьяны, а ящерицы. Или те существа, которые мне снились.

– Или в тебя вселилась душа Росси. Как ты вычислила меня?

– Тоже не знаю. Почувствовала, что должно что—то слу­читься. А когда увидела, то поняла, что ты именно тот, кто снился мне.

– И это дало тебе повод убивать меня?

– Я сходила с ума. Я злилась. Я думала…

– Много думать вредно. Какое у тебя задание?

– Узнать как можно больше о Зазеркалье. Существую­щие технологии. Вооружение. Промышленность. Возмож­ность оккупации.

– Глупо.

– Теперь и я это понимаю.

– Почему здесь нет твоего отображения?

– Во время перехода через границу мы натолкнулись на зеркальный научный корабль. Я в это время находилась в первом «Зеркальном гробу» и успела. Вероятно, вторая Яни­на допустила оплошность и погибла. Но иногда мне кажет­ся, что в настоящее время она находится на нашей террито­рии. Согласно законам зеркальности.

– Ты не похожа на Ночного Охотника.

– Папа готовил меня с детства. А физическая подготов­ка совсем не обязательна для агента—женщины.

– Что за сокровища, про которые ты мне мозги вкручи­вала?

Янина впервые за всю беседу рассмеялась.

– Так я называла того юношу. Из снов. Сокровище. И я искала именно его. И, кажется, нашла. Ты уважаешь меня, муж мой?

Стоп, стоп, стоп! Неужели все так далеко зашло? Я ни­чего не помню. Я абсолютно ничего не помню.

– Я ничего не помню. И именно поэтому…

– Ты все помнишь, Счастливчик. И не говори мне не­правды. Не забывай, что я тоже Ночной Охотник.

Действительно. Мало ли чего я не помню. Ну и что? Было так было. Но это не дает ей никакого права… А, к Великому Светилу все. Сознайся, Чат, что все время ты го­нялся за этими словами. Ты гонялся за своим сокровищем.

Вздохнем. Улыбнемся. И скажем:

– Я тоже уважаю тебя, жена моя.

Дурная привычка после всяких слов сразу же душить меня за горло длинным и нежным языком. Теплым язы­ком. Ласковым языком.

– Эй, ребята! Я вижу вы неплохо проводите время?

Я оторвался от Янины и посмотрел вверх. Вот ведь под­лец. Ничего святого.

На бесконечно длинном кабеле висела автономная ка­мера.

– Да пошли его подальше. – Янина томно потянулась. Женщины никогда не поймут настоящей гордости мужчин. Впрочем, я выполнил указание девушки, жены, товарища. (А как мне ее вообще называть?)

– Значит, вам хорошо? – не унималась камера. – Сей­час станет плохо.

Камера взлетела вверх и на нас почти сразу посыпались комья земли.

– Что он делает?

– Трамбует, – спокойно пояснила Янина. Спокойная до безобразия.

Землепад усилился, и я разглядел, как сверху опускает­ся пятно блина размерами как раз под ямку. Блин двигался с такой скоростью, что я даже сам не успею смыться, не говоря уже о Янине.

– Пока ты находился в отключке, я там приготовила подарок.

Янина указала на дальний угол. Именно оттуда доно­сился корябающий звук.

– Не бог весть какое, но начало Дороги есть. Но даль­ше камень, я не смогла.

Ай умница.

Даже не Дорога, а выемка в стене, но полностью укры­вающая нас от пресса.

– Он не остановится на этом. Пора браться тебе за ра­боту. Обо мне не беспокойся.

Что мне оставалось делать? Только идти по Дороге. В какую угодно сторону. Главное – уйти из ямы. А там видно будет.

Приятно пройтись по весеннему лесу километра четы­ре. Одно удовольствие пробежаться по ромашковому полю километра четыре. Блаженство прошлепать по утренней лу­говой росе километра четыре. Но нет никаких приятностей, удовольствий, блаженств прокопать четыре километра Дороги. Плюс поправка на уклон и дуговое вращение.

Чертова планета, Великое Светило меня прости. На всем пути одни только камни, камни и еще раз камни.

Тут не до радостных восклицаний. Пальцы болят, ноги болят. Спина гудит. Воздуха на двоих не хватает. Янина ску­лит. А мне так хорошо.

Я бросил работу и уткнулся лицом в переработанный камень.

– Чат! Что ты?

Я проглотил кусок пыли и поджал под себя кисти рук.

– Мы не выживем.

Янина все видела. Янина все понимала. Вот уже десять долгих дней мы карабкались по Дороге. Ни капли воды. Ни заморыша—червячка. Только сплошной камень. И не видно края каменной Тверди.

– Ты сможешь… – Она сама не верит в слова.

– Впереди еще как минимум около километра. Это три дня. Если найдем воду.

Янина молчала. Что могла сказать эта милая девушка? Что доверила мне свою жизнь? Что поверила Ночному Охот­нику?

– Я не хочу умирать. – Странные слова. Кто этого хочет? Жизнь сладка, жизнь прекрасна, жизнь удивительна. – Не­ужели здесь нигде нет хоть глотка воды?

Я ничего не чувствовал. Обычно Ночные Охотники спо­собны распознать скрытый водоем на расстоянии ста мер. За все время Дороги я не почувствовал даже капли влаги. Сухая, безжизненная планета.

– Воды нет. И… Если завтра мы не найдем ее, то ум­рем. – Я не мог повернуться и посмотреть на спутницу. Для экономии сил и времени приходилось делать Дорогу узкой. Только бы хватило места для отработки. – Смерть в тихой каменной могиле, где тебя никто никогда не потре­вожит.

– Не потревожит? А эта противная вибрация? Она меня выводит. От нее мне хочется кричать!

О какой вибрации она говорит?

Я замер, напрягая тело и вбирая все посторонние звуки.

Это дыхание Янины. Тяжелое и усталое. И слишком громкое. А вот стучит ее сердце. Беспокойно и с тревогой. Шелест скатывающихся каменных песчинок. Мертвый, не­движимый воздух. И мелкая, едва заметная дрожь. Словно где—то далеко—далеко ворочается громадный зверь. Город? Нет. Совсем другое. И это находится относительно недале­ко. Два дня пути. Может, меньше.

– Ты почувствовал?

Не отвечать. Беречь силы. Только работа. Даже мысли прочь. Потом все объясню. Все потом…