Вера Камша - Новое тысячелетие Страница 72

Ботинки противно стучали по лестнице, безвкусно выложенной коричневым камнем.

Подошел к турникету и сунул идентификационную карточку в считывающее устройство. Там что-то щелкнуло, загудело. Компьютер принялся обрабатывать данные, содержащиеся на карточке, сравнивая их с теми, что попали в него в тот момент, когда Владимир Смоляков, не выходя из дома, бронировал билет.

Одновременно с карточки, которая служит, помимо опознавательного объекта, еще и носителем финансов, будет списана сумма, полагающаяся за проезд по маршруту Москва — Санкт-Петербург в вагоне СВ.

Удобно. И никаких наличных денег.

Идентификационные карточки ввели более века назад. Они заменили одновременно паспорт, карточки медицинского и пенсионного страхования, ИНН и кредитные карты. Благодаря им стало почти невозможно увильнуть от налогов и скрыться от внимательного ока государства. Наличные деньги не исчезли из оборота, но использовались редко, все больше для мелких покупок.

Но удобств от карточек было все-таки больше. Легкость в обращении, отсутствие необходимости возиться с кучей бумаг, и как следствие — экономия от сокращения количества чиновников, которые должны эти бумаги оформлять и визировать. Кроме того, карточку невозможно подделать, и другой человек не сможет ей воспользоваться — каждая активируется только при соприкосновении с большим пальцем хозяина.

Владимир продолжал держаться за карточку. Затем в глубине считывающего устройства что-то завибрировало, и из узкой щели выполз билет, нежно-зеленый, словно первая апрельская листва.

С лязгом открылся замок турникета.

Владимир вытащил карточку. Билет не желал вылезать, словно его кто-то держал изнутри. Только приложив силы, удалось выдрать его из цепких объятий машины.

Когда вошел в турникет, стальные челюсти замка клацнули за спиной, заклинивая проход.

На перроне оказалось пустынно. Поезд вытянулся вдоль платформы, словно громадная зеленая гусеница. Проводники застыли у вагонов синими статуями, точно огромные суслики перед своими норами.

Владимир подошел к вагону, предъявил билет. Проводница — молодая миловидная женщина с падающей на плечи гривой черных волос, заулыбалась, мелодичным приятным голосом сказала «Проходите!».

На фирменном бейджике Владимир прочитал имя «Гульнара». Почему-то стало обидно, что на самой старой железной дороге России, на одном из наиболее знаменитых рейсов, работают не русские по крови люди.

Во внутренности вагона он вступил со смешанными чувствами.

Телефонный звонок резко ударил по нервам.

Виктор оторвался от ноутбука, за которым просидел последние полтора часа и недоуменно уставился на серебристую трубку мобильной связи, которая прямо разрывалась от желания соединить абонентов.

Очень медленно Виктор взял телефон.

— Да!

— Шеф! — Тенгиз орал так, что уху было больно. — Взрыв! Еще один! Только что!

— Где? — матерясь про себя, спросил Виктор. От ярости захотелось выругаться, швырнуть мобильный о стену, чтобы он расплескался разноцветными каплями микросхем…

— На Поклонной горе! Они взорвали памятник!

— Быстро ко мне!

Отшвырнув ноутбук, Виктор вскочил из-за стола. На звонок явился дежурный по отделу, выслушал приказ и тут же исчез. Десять минут спустя отдел наполнился движением. Не было суеты, беспорядка, все совершалось спокойно и деловито, но вместе с тем — очень быстро.

Раз допустили взрыв, оставалось ждать звонка от тех, кто его совершил.

Звонок раздался в тот момент, когда все было почти готово. Последовал он на номер ноль два, но техническая служба, предупрежденная заранее, перевела сигнал на антитеррористический отдел.

— … нность за сегодняшний взрыв берет на себя Российский национальный комитет, — говорил приглушенный женский голос.

Техники напряженно замерли у компьютеров. На мониторах что-то мигало, меняло цвета, ползли колонки цифр, похожих на муравьев.

— Сотовый! — выкрикнул один из техников. — Московские радиоэлектронные сети!

— Наши требования, — голос террористки звучал размеренно, словно она делала банальный заказ на доставку товаров на дом, — прекращение дебатов об изменении названия России и предоставление гражданам, русским по крови, исключительных прав.

— Исходящий сигнал берется на Мясницкой улице! Дом семнадцать! — лицо техника вытянулось. — Это же рядом, в двух кварталах! Она издевается над нами!

— Группа, на выезд! — рявкнул Виктор, зная, что по его приказу с места сорвутся машины с сидящими в них оперативниками. — Мы за вами!

Выбегая из комнаты, проверил, как выходит из кобуры пистолет.

За спиной грохотали ботинками подчиненные.

— В противном случае, — продолжала вещать им в спину женщина, ничуть не опасаясь пеленгации. — Взрывы будут продолжаться!

Перила лестницы протестующе визжали под руками, а ступеньки уплывали назад издевательски медленно.

Когда выскочил на улицу, там фырчал мотором раскрашенный в сине-белые милицейские цвета скоростной автомобиль. Обтекаемой формой он напоминал огромную хищную рыбу, и плавником торчала гостеприимно распахнутая дверца.

Виктор запрыгнул на сиденье, услышал, как за спиной хлопнула дверца. В зеркальце заднего вида появилось лицо Тенгиза, суровое и сосредоточенное, с покрытыми бисеринами пота лбом.

— Поехали! — скомандовал майор. — На Мясницкую!

Взвизгнули покрышки, и машина сорвалась с места, словно выпущенная из арбалета стрела. Водитель лихо крутил руль, и здание управления мгновенно осталось позади.

Появилась и стала стремительно убегать назад улица. Троллейбусы и автобусы испуганно жались к обочинам, пропуская милицейские машины. На мгновение Виктор порадовался, что после введения запрета на частный автотранспорт в Москве исчезли пробки.

Поворот, короткий переулок, и вот они на Мясницкой улице. По сторонам высятся огромные здания новостроек, меж которыми сгорбленными старичками смотрятся приземистые здания прошлого и даже позапрошлого веков.

Семнадцатый дом оказывается именно таким — старой постройки.

Оперативники уже были здесь. По их недовольным лицам стало ясно, что они опоздали.

Машина затормозила, и Виктор выбрался на тротуар.

— Ушла, товарищ майор, — подошел командир оперативной группы.

— Вижу, — ответил Белкин и оглядел улицу.

На Мясницкой пустынно — что не удивительно. Большинство зданий — банки и конторы, а они закрыты в субботу. Некоторое оживление наблюдается ближе к Путинской площади, где расположены несколько крупных магазинов.