Софья Непейвода - Наследники предтеч. Освоение Страница 73

Судя по всему, в коже присутствуют рецепторы не одного, а как минимум трёх разных типов. Один отвечает за тактильные ощущения, второй позволяет ориентироваться по запаху, а третий — по загадочному фактору, который либо аналогичен, либо тесно связан с тем, что позволяет видеть в ночном диапазоне. Это не означает, что человек может ориентироваться только с помощью рецепторов кожи — но она явно является одним из важнейших органов чувств и играет гораздо большую роль, чем у землян. По крайней мере — в тех условиях, в которых живут свободные. К сожалению, большая часть информации, получаемой таким образом, остаётся в подсознании, но кто сказал, что её невозможно научиться анализировать? Другой вопрос, сколько времени и сил потребуется потратить на тренировки. В любом случае мы отложили эту идею на неопределённое будущее: до сих пор я как следует даже обоняние не освоила — слишком много других, более важных и интересных дел.

Кстати, если сравнить йети, людей и полукровок, то заметны резкие различия. Полукровки всегда хотя бы мельком, но осматривают дорогу, а с помощью кожи ориентируются гораздо хуже людей: судя по всему, только по осязанию, да и то в очень слабой степени. Может быть именно по причине этой ущербности подростки практически не покидали Орден: ведь за пределами селения опасностей гораздо больше и одного осязания недостаточно.

С другой стороны, во время опытов выяснился один очень интересный факт. Во время движения полукровки несколько темнели в ночном диапазоне. Причём чем сложнее переход, тем сильнее изменялся их облик, вплоть чуть ли не до серого иссохшего трупа (естественно, в ночном зрении) при попытке пройтись с завязанными глазами. При этом чем «темнее» становились полукровки, тем сильнее их сторонились животные. Даже придавленные насекомые или змеи избегали кусать «мумифицированных» подростков.

Дальнейшие опыты показали, что ни люди, ни йети не обладают подобной способностью. Зато сравнение позволило предположить, что кожа йети обладает ещё более развитой чувствительностью, чем у людей и, предположительно, способна реагировать на обычный свет, а возможно, и звук. Но однозначно доказать ни первое, ни второе не получилось — ведь и то, и другое может объясняться просто очень развитым осязанием (например, слабым перепадом температур или вибрацией). Естественно, йети воспринимали мир кожей тоже в основном бессознательно, но различали больше вариаций опасности.

К сожалению, у людей кожа очень быстро, как будто с готовностью, теряла чувствительность. Так, выяснилось, что защитные костюмы главным образом сказываются именно на ней: судя по тестам, зрение, слух и обоняние остаются практически прежними. Кстати, Илья уговорил проверить реакцию на костюмы у меня и Щуки. Оказалось, что у нас рецепторы кожи начинают барахлить раза в два позже. Зато я впервые ощутила настоящий приступ клаустрофобии… или как ещё можно назвать боязнь одежды? Тем не менее факт оставался фактом: даже у нас меньше, чем за сутки, проведённые в «защищённом» состоянии, начинается атрофия кожной чувствительности. Самое неприятное то, что восстанавливалась она гораздо медленней, только через два дня вернувшись в полной мере. Наверняка есть некий предел, после которого дальнейшая атрофия прекращается, но где он — пока неизвестно, а добровольцев для долговременных опытов мы даже не искали.

Если раньше мы считали, что реабилитация людей после болезней затягивается из-за слабости и рассеянного внимания, то теперь поняли, что, судя по некоторым признакам, в этом немалая вина уменьшившейся кожной чувствительности. Именно из-за неё людям, особенно после тяжёлых инфекций, иногда многие недели приходится оставаться в Волгограде — там, где есть хотя бы частичная защита. Введя для больных (сначала, естественно, только добровольцев) новые процедуры и профилактические упражнения, нам уже через пару месяцев удалось сократить срок реабилитации в несколько раз.

— Судя по собранным данным, чем дольше человек находится в «изоляции», тем дольше ему придётся восстанавливаться, — сообщил Игорь после обработки всех наблюдений. — Я имею в виду, что рост не прямой. Если выведенная мной формула верна, то после суток «под защитой» восстановиться удастся примерно через три дня, а если провести в безопасности месяц — уже почти через два года.

Мы переглянулись.

— А ведь это очень хорошо соотносится с тем, что мы наблюдаем на себе… да и на животных, — заметил Илья.

Действительно, если в середине второго года большинство животных, как и люди, предпочитали двигаться неторопливо, избегая резких движений (бега, прыжков и многого другого — кроме тех случаев, когда на кону стоит жизнь), то сейчас ситуация иная. Животные играют, прыгают, развлекаются — и при этом умудряются не пострадать. Даже детёныши. К слову, и наши дети адаптировались чуть ли не быстрее нас самих: годовалый малыш уже способен пройтись, а полутора (то есть в четыре земных) — даже пробежаться по траве без вреда для здоровья.

— Кстати, это как раз не удивительно, — сказала Надя. — Дети легче обучаются и приспосабливаются. Меня больше интересует другое. Годы на адаптацию понадобились только нам, нулевому поколению, или такая же картина будет со всеми взрослыми?

— Пока всё равно не узнаем, — пожал плечами Сева. — Лично мне любопытнее другое. Как думаете, керели специально подложили местным людям такую свинью?

— В смысле? — не поняла я.

— Защитные костюмы и палатки, — пояснил инженер. — Если наши наблюдения верны, то те же голые русалки сейчас окажутся беспомощными, как младенцы: ведь они до сих пор пользуются костюмами и не испытывают от них дискомфорта.

А ведь в чём-то Сева прав! Никто из племени русалок не способен противостоять природе без начального имущества. И если математик прав (а, судя по всему, это так), на то, чтобы научиться передвигаться без защиты, им понадобятся годы… местные годы. Это очень долгий срок, за него легко передумать и отказаться от каждодневных и отнюдь не всегда приятных усилий (тем более, пока кожная чувствительность недостаточна, велика вероятность травмы).

— Ты кое-что не учла, — покачал головой Росс, когда я высказала мысли вслух. — Когда мы сюда приплыли, в начале, опасностей было намного меньше, чем сейчас. Поэтому я вообще не уверен, сможет ли теперь человек приспособиться… не убьёт ли его природа до этого.

Тоже верно. Окружающий мир сильно изменился, притом не в лучшую сторону. Если у нас получилось привыкать к нему постепенно, то теперь такое не пройдёт.

— Керели дали защиту… и защиту очень хорошую, — глядя на реку, заметил Игорь. — Но они не заставляли людей постоянно её использовать. Как, кстати, и лекарства. Давайте смотреть честно: и костюмы, и палатки сильно облегчают жизнь. Да взять хотя бы эпидемии — палатка позволяет обезопасить человека, находящегося без сознания. Или добычу воска в пещере — что бы мы смогли без костюмов?