Бен Бова - Властелины погоды (сборник) Страница 74

— Да, разумеется… но все-таки это только животное, Джефф. Еще немного, и мы вживим зонды в мозг другим животным. Этот зверь — всего лишь первый.

— Краун — не только просто животное. Он — наш помощник, и один-единственный там, на планете, — горячо настаивал Джефф.

А внутренний голос ему шептал: «Он — это я!»

6

Боль! Она была такой сильной, такой невыносимой, словно раскаленные ножи вонзились в его внутренности, и Джефф чуть не сорвался с ложа, чуть не оборвал провода и манжеты, подсоединенные к его телу.

Аманда увидела, как на панели управления индикаторы всех измерительных приборов вспыхнули красным, сигнализируя перегрузку. Доктор Карбо застыл на полпути между креслом Аманды и ложем, где корчился и громко стонал Джефф.

Краун лежал на животе, истекая кровью.

Его правая передняя нога кровоточила, пылала и пульсировала от боли. Все тело было покрыто глубокими ранами, особенно спина. От нестерпимой боли он почти терял сознание.

С вершины холма, расположенного прямо над лагерем, из-за деревьев раздавался предостерегающий рев старого волкота. Краун попытался охотиться на его территории. Старый вожак и четверо молодых волкотов безжалостно набросились на Крауна. Отчаявшись от голода, Краун дал отпор. Но силы были слишком неравны. У них не было намерения убить его — они просто хотели отогнать его от собственного источника существования. Отогнать Крауна оказалось не так-то легко. Когда он наконец сдался, он был полумертв.

И вот он лежал возле скрюченных останков машин на берегу океана, задыхаясь, кровь медленно впитывалась в песок.

«Избавь его от этого, Берни! Нельзя допускать такую перегрузку!»

«Без паники, он справляется. Индикаторы уже зеленеют… видишь?»

«Нельзя ли как-нибудь заблокировать болевые ощущения?»

«Нет. Даже если бы мы могли, ничего хорошего из этого не получилось бы».

Краун зарычал. С трудом поднялся на ноги. Прихрамывая, стеная от боли, с кровоточащими ранами, он шел по покинутому лагерю среди диковинных машин и похожих на коробки зданий. Странные, злые запахи. Мертвые предметы, предметы, которые никогда не были живыми. Но совсем непохожие на скалы или песок. Эти металлические сооружения были совершенно чужды Крауну. И все-таки что-то в них было… едва различимое. Что-то такое… запах живого, еле слышный и ни на что не похожий. Краун, шатаясь, сделал несколько шагов по песку и рухнул возле полуразвалившегося трактора.

Голова у него пошла кругом, все поплыло перед глазами. Но, несмотря на это, он ощущал запах пищи. Пища когда-то тут была. И еще обязательно будет. Дело только в том, когда. Может, даже Краун к тому времени еще не умрет с голоду, не умрет от усталости или от потери крови.

— Я же сказал — отключай его! — повторил доктор Карбо.

Аманда смотрела на него широко открытыми главами.

— Он не реагирует… Совсем не реагирует.

Карбо обернулся к ложу, на котором беспокойно лежал Джефф. Тело мальчика медленно изгибалось, рот был открыт.

— Нет… Нет… — едва слышно выдохнул он.

Аманда с тревогой заметила:

— Он не хочет выходить из контакта.

В ее дрожащем голосе звучал испуг.

Берни почувствовал, как его лоб покрылся потом.

— Черт возьми! Только его силой воли и поддерживается жизнь в этом животном.

— Но боль способна убить Джеффа, — возразила Аманда.

— Нет… Вряд ли…

— Смотри! — вскрикнула Аманда.

На контрольных приборах все показатели — пульс, частота дыхания, электрическая активность мозга — снова полезли вверх.

— Что-то стимулирует животное.

— Но Джефф…

— Следи за экраном, — сказал Карбо.

Краун, преодолевая боль, сосредоточенно вглядывался в берег.

Запах стал сильнее и с каждой минутой усиливался. Приближалось что-то живое. Пища.

Краун затаился. Напряг онемевшие, окаменевшие от боли мышцы. Передняя лапа продолжала кровоточить, но кровь почти свернулась и уже не лилась, как прежде, а медленно капала. И по всему телу Крауна вместе с болью от ран растекалось чувство нестерпимого голода.

С моря потянуло ветерком. Ветер пригнал с собой студеную мешанину дождя со снегом, а снег Крауну довелось увидеть впервые. Но он не удостоил его своим вниманием. Стояло раннее утро, и Альтаир еще не поднялся настолько, чтобы разогнать туман и моросящий дождь, висевшие над океаном.

И тут Краун их увидел. Обезьяны, вроде той, что он нашел в пустыне и отвоевал у стервятников.

Эти обезьяны, однако, выглядели здоровыми и сильными. Их было трое, они осторожно крались дальним концом лагеря на всех четырех лапах.

«Семья: отец, мать, детеныш».

«Хорошенький детеныш, ростом со здоровенного регбиста».

Не двигаясь, затаив дыхание, Краун выжидал, когда они подойдут поближе, на дистанцию прыжка. Нужно достать самого большого из них. В первую очередь самого большого, одним мгновенным выпадом. Тогда остальные убегут. А если даже не убегут, без вожака с ними будет легче справиться.

«Берни, он собирается убить их!»

«Что-что? О чем ты?»

«Волкот—Джефф… Он собирается убить обезьян, Чтобы съесть».

«Этого нельзя допустить. Холмен, Полчек и остальные намерены изучать обезьян. Они были вне себя от гнева, когда он убил ту, первую, в пустыне».

«Но именно это он и собирается сделать!»

«Придется остановить его».

«Каким образом?»

«Выключаемся. Возвращаем Джеффа сюда и будим его».

«Мы не успеем. И это все равно не поможет. Волкот в конце концов сделает это сам. Он же голоден».

«Вот скотина! Нельзя допустить, чтобы это случилось».

«Мы не можем этому помешать».

Обезьяны подходили ближе. В дальних закоулках сознания Краун любопытствовал, как они попали сюда, на пляж, почему пробирались лагерем. Может быть, они часто приходят сюда? Это их тропа или часть принадлежащей им территории?

Самец был велик, крупнее самого Крауна — огромная гора темно-рыжего меха, увенчанная тяжелым круглым черепом с костными гребнями над глазными впадинами. Он шел спокойно. Ветер уносил запах Крауна прочь, и самец, казалось, был озабочен лишь тем, чтобы провести свою самку и детеныша через чужой лагерь.

Сквозь моросящую взвесь из дождя и снега Краун разглядел на задних лапах самца загнутые когти. На передних их не было. Зубы казались большими и сильными, хотя и не шли ни в какое сравнение с зубами самого Крауна.

Напрягая все мускулы, дрожа от голода и тлеющей внутри боли, Краун ждал, ждал, ждал… и наконец прыгнул.

С рычанием он бросился прямо на грудь ошеломленному самцу и разодрал его горло, прежде чем оба свалились на песок. Падая, самец издал какой-то булькающий звук, после чего замолк и обмяк. Краун поднялся на ноги и вздрогнул от боли, нечаянно наступив на раненую переднюю лапу.