Фредерик Пол - За синим горизонтом событий (Хичи - 2) Страница 77

Однажды Джанин повстречалась возле нее с Вэном. Она шла к кокону, а он оттуда, и Хоэй разрешил им немного поговорить.

- Она страшная, - сказала Джанин.

- Я могу ее уничтожить, если хочешь, - по своему обыкновению похвастал Вэн, нервно оглядываясь через плечо на машину. Он сказал это по-английски и имел достаточно ума, чтобы не переводить фразу стражникам. Но даже тон его голоса заставил Хоэя забеспокоиться, и он заторопил Джанин.

Джанин начинали нравиться ее похитители, как может нравиться большая ласковая лайка, которая умеет говорить. Ей потребовалось немало времени, чтобы установить, что молодая самка Тар является именно молодой и именно самкой. У всех Древних лица были покрыты редкими волосами, все имели тяжелые надбровные дуги, которые есть у приматов. Но постепенно они становились индивидуальностями, а не просто представителями класса "тюремщик".

Самым крупным и внушительным из самцов был Тор, но это были лишь первые три буквы из его длинного и сложного имени, в котором Джанин смогла разобрать только слово "темный". Хотя имя не имело отношения к его масти Тор выглядел светлее своих товарищей. Назвали его так из-за странного происшествия в детстве, когда Тор забрался в темную часть Неба, куда никто из его соплеменников никогда не заходил. Там было непривычно темно, и даже обычно светящиеся стены хичи почти не испускали света.

Тор имел обыкновение подстригать бороду, так что она свисала с нижней челюсти как два перевернутых рога. Он чаще шутил и старался, чтобы пленница разделяла его остроты. Именно Тор пошутил с Джанин, сказал, что если ее самец, Вэн, которого содержат вместе с Ларви, действительно бесплоден, он попросит у Древнейшего разрешения самому оплодотворить ее. Но Джанин не испугалась. И даже не почувствовала отвращения, потому что Тор походил на доброго сатира, и она считала, что понимает шутки.

Тем не менее Джанин перестала считать себя сопливой девчонкой. Каждый долгий сон делал ее все более взрослой. В снах она переживала такие сексуальные взаимоотношения, о каких никогда не слышала и не читала. Иногда она выступала в роли женщины, иногда мужчины, часто это было связано с болью и всегда заканчивалось одинаково - смертью.

Хоэй во время доверительного разговора объяснил ей что с живого человека невозможно сделать запись. Без тени иронии он рассказал ей, как вскрывают мозг и передают его содержимое машине. Во время этого рассказа Джанин стала еще немного взрослее.

Сны продолжались и становились все более странными и древними.

- Ты уходишь во все более далекие времена, - объяснил ей Тор. - А это, - он подвел ее к кокону, - самые древние и потому последние. Может быть.

Джанин задержалась у блестящего кокона.

- Ты опять шутишь, Тор, или, может быть, это загадка? - спросила Джанин.

- Нет. - Он с серьезным выражением лица обеими руками потянул себя за бороду. - Тебе это не понравится, Джанин.

- Ну что ж, спасибо.

Он улыбнулся, и в уголках печальных, мягких глаз показались морщинки.

- Это последний сон, который я могу тебе показать. Может быть... может быть, Древнейший даст тебе посмотреть собственный сон. Говорят, он иногда делает это, но сам я не знаю. Ни в чьей памяти такого нет.

Джанин невольно поежилась.

- Страшно, - призналась она.

- Меня самого он когда-то очень напугал, - проговорил Тор. - Но помни, Джанин, это только сон для тебя, и ничего больше. - Он закрыл над ней кокон, и Джанин несколько мгновений боролась со CHON. Затем, как всегда, она стала проваливаться в бездонную пропасть и наконец оказалась в незнакомом месте и... кем-то совсем другим.

Когда-то жило некое существо. Самка. Но, если верить Декарту, существо было не "оно", поскольку осознавал собственное бытие и потому его вполне можно было назвать "она".

У нее не было имени. Среди соплеменников она различалась по большому шраму от уха до носа. Она получила его, когда умирающая добыча чуть не убила ее своим раздвоенным копытом. Рана зажила, но морду у нее искривило, и ее можно было бы назвать "Косая".

У Косой был дом. Совсем несложный. Всего лишь углубление в чем-то, напоминавшем заросли папируса, защищенное бугорком земли. Но Косая и все ее соплеменники ежедневно возвращались к своим домам-гнездам и в этом ничем не отличались от других живых существ. Правда, в другом отношении они были иными: для охоты и поисков корней они использовали предметы, которые не являлись частью их тел.

Косая была ростом чуть больше метра и не отличалась красотой. Бровей у нее совсем не было, они сливались с волосами на голове, и только нос и щеки были лишены растительности. И подбородка у нее тоже не было. Пальцы на руках самки почти не разгибались, плохо отделялись друг от друга, как на ногах, и вечно выглядели исцарапанными и грязными. Ногами она умела хватать предметы почти так же хорошо, как и руками. Опять же ногами ей было гораздо удобнее наносить Удары, удерживая добычу руками за шею.

Косая была беременна, хотя и не подозревала об этом. К своему пятому сезону дождей самка сделалась взрослой и вполне пригодной к деторождению. За свои тринадцать лет жизни она была беременна девять или десять раз и никогда этого не знала, пока не замечала, что ей стало труднее бегать, что выросший живот мешает рвать добычу, а груди снова наливаются молоком.

Из пятидесяти членов общины по крайней мере четверо были ее детьми. Больше десяти самцов могли быть отцами ее детей. О том, что у Косой есть дети, она помнила, а вот об их отцах - нет.

Один молодой самец, в котором Косая узнавала своего сына, мог быть отцом другого ее сына или дочери, но эта мысль не обеспокоила бы Косую, даже если бы она смогла ее постигнуть.

То, чем она занималась с самцами, когда плоть около ее костлявых ягодиц разбухала и краснела, никак не связывалось с деторождением. Это было похоже на зуд от насекомых, и избавиться от него можно было почесыванием.

Косая никак не могла бы определить удовольствие, разве что просто как отсутствие боли. Но даже в таких терминах она мало в своей жизни знала удовольствий.

Когда в облаках взревел и блеснул огнем корабль хичи, Косая и все ее стадо бросились прятаться. Никто из них не видел, как корабль опустился на землю.

Когда трал поднимает морскую звезду со дна моря, когда лопата переносит звезду из ведра с илом в бак, когда биолог прокалывает ее и рассекает нервную систему - разве понимает морская звезда, что с ней происходит?

Косая обладала не большим самосознанием, чем морская звезда. Но опыта у нее было немного побольше. Все происходящее с того момента, когда от яркого света она закрыла глаза, потеряло для нее смысл. Она не чувствовала, как ее усыпил анестезирующий укол. Не знала, что ее переносят на корабль и бросают в загон с двенадцатью соплеменниками. Не ощущала сокрушительного ускорения при взлете, не чувствовала длительной невесомости, когда они находились в пути. Косая вообще ничего не почувствовала, пока ей не позволили проснуться, и ничего не поняла, когда проснулась.