Дмитрий Колосов - Кутгар Страница 79

Мне просто рассуждать об этом. Ведь я даже не уверен, что смогу умереть. Умрет одна суть, две, три, все пять. Но что-то останется, непременно останется. Когда я размышляю над этим, мне становится скучно, я с тоской ощущаю на плечах плащ Иеговы. Право, в такие мгновения мне хочется променять его на пурпурную тогу Цезаря. Или Цезарь, или ничто. Мне не хотелось, да и не хочется быть ничем. Nihil — пустота из пяти букв. Почему-то их всегда ровно пять. Пять — знак пустоты, шесть — знак смерти, которая наполняет пустоту жизнью.

Смерть мерно колебала тяжелые портьеры. Горло Гумия раздиралось прерывистым дыханием.

— Она здесь, Русий, — прохрипел он. — Я чувствую ее.

— Я тоже, — сказал я, кивнув. — И что же?

— Я боюсь умирать.

— Это не больно. Я видел смерть тысячи раз. Она живет миг, прибавляя к жизни последний знак.

— Она с к-косой, — заикнувшись, произнес Гумий.

— Стыдись, ты же воин! — сказал я, и тут же ощутил, насколько фальшиво прозвучали мои слова.

Но Гумий, казалось, не заметил этого. Ухватившись рукой за край туго облегающей шею туники, он с силой рванул его, раздирая материю на две полосы. Они упали вниз вдоль трепещущего тела двумя багровыми языками подобно кровавым струям. Смерть восприняла это как приглашение и начала приближаться. Я лишь чувствовал ее, а Гумий мог видеть. Застонав, он широко раскрытыми глазами следил за крадущимися движениями смерти. Внезапно он ухватился за мое плечо, мне показалось, что в его глазах мелькнула сумасшедшая надежда на спасение.

— Я знаю, зачем пришел сюда!

— Зачем? — спросил я.

— Я пришел, чтобы сказать тебе, что я умер!

— Кто? Кто тебя послал?! — торопливо закричал я. Гумий открыл было рот, но вопрос остался без ответа.

Смерть исчерпала отведенный ею лимит времени и обрезала нить жизни косой, аккуратно проведя ею по горлу от уха до уха. Захрипев, Гумий рухнул на пол. Его губы так и остались открытыми, но они не могли произнести более ни единого слова. Через мгновение от Гумия не осталось и следа.

Я в который раз остался без ответа.

Впрочем, один ответ я все же получил. Я знал, что далеко-далеко на крохотной голубой планете в этот миг остановилось сердце человека, одного из многих тысяч, умерших в этот миг; человека, который смертельно боялся смерти и мечтал о том, чтобы жить вечно. Глупец, он так и не понял, что миг не вправе претендовать на Вечность.

Теперь он умер. Я не знал, рад этому или нет. Я должен был быть очень рад.

Глава седьмая

Разгромив флот, «Утренний свет» вышел на орбиту Марагаса. Он планировал на ней до тех пор, пока население планеты не выразило изъявления покорности и сообщило координаты точки, пригодной для приземления. Я позволил себе усомниться в искренности намерений побежденных. По моему приказу истребители обстреляли указанное место, взрастив на коже планеты веер громадных ядерных грибов. Бесхитростные марагасцы намеревались поджарить агрессоров в огненном котле. Так и должно было быть. Нормальная логика, чья слабость в предсказуемости. Выслушав доводы Ттерра, я принял его предложение и велел посадить корабль прямо на один из городов, сотни которых покрывали поверхность Марагаса. «Утренний свет» опустился на центр города, впрессовав каменные побеги строений в серую землю.

Этим самым я продемонстрировал марагасцам, что пришельцы настроены решительно.

Сразу по приземлении вокруг корабля были раскиданы боновые заграждения. И очень кстати, потому что вскоре последовало несколько мощных взрывов. Нацеленные в корабль ядерные заряды взорвались, не достигнув цели. Ттерр засек координаты объектов, с которых были выпущены ракеты, и корабль немедленно нанес ответный удар, стерев в пыль два десятка городов и военных баз. Лишь после этого Консилиум народов Марагаса наконец-то соизволил принять решение выслушать пришельцев. К кораблю прибыла делегация. Облачившись в скафандр, я вышел наружу и беседовал с посланцами лично. Это были милые существа, весьма похожие на людей, и мыслили они очень по-человечески. Я уклонился от ответа о цели нашего визита, мягко пожурил марагасцев за неразумное поведение, повлекшее смерть двух членов моего экипажа, и потребовал оградить корабль от новых посягательств.

Сообщение о столь ничтожных потерях привело делегацию в уныние. За двух погибших пришельцев обитатели Марагаса расплатились десятками тысяч жизней. Кроме того, они лишились большей части флота и трех процентов промышленного потенциала. Значительные районы были умерщвлены радиацией. Изобразив сожаление, я констатировал, что причина всех этих бед кроется в неразумном поведении обитателей планеты, и сказал, что в случае, если подобное повторится, я готов возобновить войну. После этого сообщения послы стали послушны и предупредительны.

Нет, — ответили мне, мы не хотим войны, мы желаем мира. Я тоже сообщил о стремлении к миру. Тогда послы вновь вежливо поинтересовались об условиях, на которых пришельцы согласятся заключить мир. Я столь же вежливо уклонился от ответа, сказав, что сообщу о них позднее, и потребовал дать гарантии безопасности. Марагасцы заверили, что ни один из пришельцев не подвергнется нападению. Высказав свое удовлетворение беседой, я позволил послам удалиться, сообщив, что намереваюсь продолжить переговоры в самом крупном из городов. Едва послы отбыли прочь, я приказал уничтожить еще оставшиеся в распоряжении марагасцев военные объекты. Дезинтегрирующие волны сделали свое дело, и в небо взвились еще около сотни раскаленных грибов. Расставшись с черными ножками, они оторвались от планеты и исчезли в космосе. Это было красивое зрелище. Я наслаждался им с орбиты, куда поднял корабль, дабы уберечь экипаж от чрезмерного облучения. Когда наступило утро, я вызвал к себе сержанта Уртуса.

— Приземлимся здесь, около этого города. — Я указал на карту, зафиксированную на дисплее компьютера. — Я хочу осмотреть его. Обеспечь транспорт и охрану.

Сделав паузу, я дождался, когда во взгляде сержанта появится безмолвный вопрос.

— Полагаю, твое время пришло. — Уртус молча кивнул. — Командовать отрядом будет старший офицер Ге. Ты назначаешься его заместителем. — Сержант вновь кивнул и едва заметно усмехнулся. — А теперь убирайся.

Смачно шлепнув ладонью по бедру, Уртус развернулся и вышел. Я ощущал его удовольствие — почти плотское чувство. Избавившись от Уртуса, я вызвал Ге и объявил ему о предстоящей экспедиции. Узнав, что его заместителем будет сержант Уртус, старший офицер скривился так, будто разжевал целый лимон, однако промолчал. Он не сомневался, что Уртус — мой любимчик. Корабль начал снижение, заходя на посадку, а я отправился к доктору Олему.